Последний занавес

— Он старый человек, — поспешно сказала Фенелла, — и большой друг.

Седрик бросил на обоих своих кузенов уничтожающий взгляд.

— Ну вы и феодалы. Noblesse oblige. С ума сойти!

В этот момент, к немалому облегчению Трой, в зал через боковую дверь вошла улыбающаяся полная дама. За ее спиной Трой успела разглядеть огромную гостиную в классическом стиле.

— Это моя матушка, — пояснил Седрик, слабо помахивая рукой.

Миссис Генри Анкред была крепко сложенная, со светлой кожей женщина. Ее выцветшие волосы были аккуратно уложены и несколько напоминали парик. Трой она показалась немного похожей на директрису дорогого пансионата или, возможно, школы. Голос у нее был необыкновенно глубокий, а ноги и руки необыкновенно велики. В отличие от сына рот у матери великоват, а вот глаза и подбородок похожи. На ней была удобная блуза, шерстяная кофта на пуговицах без воротника и темная юбка. Она обменялась с Трой сердечным рукопожатием. Сильная женщина.

— Я так рада, что вы согласились приехать, — заговорила она. — Мой свекор так разволновался, просто места себе не находит, теперь ему будет чем занять себя.

— Мама! — слабо вскрикнул Седрик. — Ну что ты, право, как можно! — Он повернулся к Трой со страшной гримасой.

— Что, я что-нибудь не так сказала? — удивилась его мать. — А впрочем, похоже на меня! — И она от души рассмеялась.

— Да нет, все нормально, — поспешно сказала Трой, не обращая внимания на Седрика. — Остается надеяться, что сеансы не слишком утомят сэра Генри.

— О, если устанет, он скажет вам, — заверила ее Миллимент Анкред, и Трой сделалось не по себе. Она увидела полотно шесть на четыре фута, которое должно быть написано за две недели, а натурщик всегда готов сказать, что устал позировать.

— Ладно, — пронзительно проверещал Седрик. — Давайте выпьем!

Они расселись перед огнем, Пол и Фенелла — на диване, Трой напротив них, а Миллимент Анкред на стуле с высокой спинкой. Седрик подтащил свое кресло поближе к матери, свернулся на нем и положил руку ей на колени. Пол и Фенелла смотрели на него с почти нескрываемым отвращением.

— Ну, чем занят в последнее время, сынок? — спросила Миллимент и положила свою сильную белую ладонь ему на плечо.

— Да так, то одно, то другое, устаю очень, — вздохнул он и потерся щекой о ее руку. — Расскажи лучше, что здесь предполагается. Только что-нибудь повеселее и поинтереснее. Например, про прием в честь миссис Аллейн. Пожалуйста. Ты ведь захочешь его устроить, правда? — настаивал он, одновременно просительно поглядывая на Трой. — Скажи, что захочешь!

— Я приехала сюда работать, — сказала Трой резче, чем хотела, потому что он заставил ее испытать неловкость. «Черт! — выругалась она про себя, — это прозвучало так, будто я решила, что Седрик говорит всерьез».

Но Миллимент снисходительно рассмеялась.

— Миссис Аллейн будет с нами на день рождения, — сказала она, — и ты тоже, дорогой, если только сможешь задержаться на десять дней. Так как, сможешь?

— Да, да, — засуетился Седрик. — Офис приводят в порядок. Всю скучную бумажную работу я взял с собой. Только вот день рождения! Какая невыразимая тоска, право. Дорогая Миллимент, вряд ли я перенесу еще один день рождения.

— Ну вот, расхныкался, — прогудела Миллимент.

— Давайте еще по одной, — громко сказал Пол.

— Тут кто-то о выпивке говорит? — донесся с галереи чей-то голос. — Хорошо! Славно! Славненько!

— О Боже, — прошептал Седрик, — Соня!

3

К тому времени в зале уже сделалось темно, и поначалу мисс Соня Орринкурт произвела на Трой впечатление бледного призрака, слетающего вниз по лестнице. Спуск сопровождался беспрестанным чириканьем. Когда Соня ступила на пол и пошла через зал, Трой заметила, что одета она словно для второго акта какой-нибудь музыкальной комедии. Трой показалось, что на ней пеньюар.

— Ничего себе, — пропищала мисс Орринкурт, — смотрите-ка, кто явился. Седди! — Она протянула Седрику обе руки, и он накрыл их ладонями.

— Роскошно выглядишь, Соня! — воскликнул он. — Где это ты раздобыла такое?

— Милый, да этому платью тысяча лет. О, прошу прощения, — мисс Орринкурт повернулась к Трой. — Я и не заметила было…

Миллимент холодно представила ее. Фенелла и Пол отошли от дивана, и на него плюхнулась мисс Орринкурт. Она вытянула руки и сплела пальцы.

— Ну, живо, живо, живо! — по-детски залепетала она. — Соня хочет стаканчик.

Волосы у нее были почти как у альбиноса. Они бахромой накрывали лоб и шелковым занавесом падали на плечи, смутно напоминая Трой аквариум, увиденный изнутри. Глаза у нее были круглые, как блюдца, с загибающимися черными ресницами. При улыбке ее верхняя губа уплощалась, уголки рта загибались вниз, и к подбородку сбегала тень будущих морщинок. Кожа у нее была белая и тугая, как лепестки камелии. В общем, если посмотреть со стороны, — ослепительная молодая женщина, и рядом с ней Трой почувствовала себя безнадежной замухрышкой. «Наверное, с нее хорошо рисовать обнаженную, — подумала она. — Интересно, приходилось ли ей бывать натурщицей? Похоже на то».