Последний Завет

– В тысяча девятьсот сорок седьмом году, сразу после знаменитого открытия рукописей Мертвого моря в окрестностях Кумрана, туда из Ватикана был откомандирован один епископ. Ему в руки попались пергаментные свитки, написанные по-арамейски и датируемые семидесятым годом по Рождестве Христовом. В превосходном состоянии. Епископ их утаил, привез в Ватикан и спрятал. После чего основал наше братство, призванное охранять тайну рукописи. С тех пор эти свитки никогда не покидали этого места, за исключением одного-единственного раза, месяц назад.

– Так вот как вы усыпили бдительность Боумана! Подсунув ему древний папирус времен Иисуса Христа.

– Боуман угрожал обнародовать свое видео, если я не открою ему подвалы Ватикана.

– Что он хотел узнать?

– То, что мы знаем о потустороннем мире. Вы же понимаете, мне пришлось прибегнуть к серьезным мерам, чтобы поскорее положить конец этому шантажу. Я отправился в Фэрбэнкс со свитком, Боуман перестал осторожничать… Продолжение вы знаете.

– И вы, разумеется, рассчитываете так же поступить и со мной.

– Это зависит от вас.

Натан, как и его друг, приблизился к той точке, откуда обратного хода нет. Тайны Ватикана вот-вот будут ему приоткрыты. Кардинал приманил его, как когда-то Боумана.

– О чем говорится в этих свитках, над которыми вы так трясетесь?

– О происхождении христианства.

– Евангелия уже неплохо просветили нас на этот счет.

В первый раз с момента знакомства Натан увидел, как кардинал улыбнулся, или, точнее, изобразил уголками губ отвратительный оскал, сразу же утонувший в отвислых щеках.

– Евангелия – всего лишь романы, пропагандистские произведения, заимствующие друг у друга и написанные в особом контексте для очень специфического читателя. Вместе с Деяниями и Посланиями апостолов они установили официальную линию христианства. Свитки же открывают нам исторические факты.

– Другую версию фактов?

– Нет, правду.

– Как вы можете быть в этом так уверены? Вас же провели простой видеозаписью!

– Потому что помимо подлинности текста, наиболее древнего из тех, которыми мы располагаем, помимо того, что он написан в том же веке, когда жил Христос, помимо достоверности и связности сообщенных в нем сведений не подлежит никакому сомнению честность самого человека, который его подписал.

– И кто же автор?

– Иешуа бен Иосеф.

– Иисус!

– Он самый.

– Я вам напомню, что Иисус умер в тридцатых годах, а вы мне сказали, что рукопись датируется семидесятыми.

– Иисус не умер на кресте. Это одна из вещей, которую нам открыли эти мемуары. Будьте внимательны, мистер Лав, поскольку то, что я вам скажу, никогда не будет повторено вне круга нашего братства.

Не спуская глаз с Драготти, который владел ораторским искусством так же хорошо, как и сам Иисус, Натан забыл, что становится от этого более уязвимым.

– Вначале Иешуа бен Иосеф всего лишь маргинал, бунтующий против властей. Римская оккупация Палестины, коллаборационизм фарисеев и саддукеев, близость к радикальной секте ессеев и встреча с Иоанном Крестителем побуждают его начать освободительное движение. Он хочет дать волю своим соплеменникам. Чтобы приобрести их доверие, окружает себя горсткой наивных адептов, выдумывает себе детство, отмеченное якобы осуществлением пророчеств, обходит всю Галилею, Иудею, Самарию, вербует новообращенных, проповедует любовь к ближнему, предвещает Царство Божие, вытряхивает пыль из Библии и притязает на некое божественное происхождение. И для подкрепления своих слов совершает то, что в Евангелиях позже назовут чудесами. Благодаря своим исключительным способностям, хотя вполне человеческим, а не божественным, то есть силе личности, харизме, ловкости, дару гипнотизера и целителя, таланту оратора и рассказчика, а также благодаря помощи своего друга Иуды Искариота, примкнувшего к апостолам, он осуществляет деяния, нашедшие глубокий отклик в душе народа. За две тысячи лет до появления телевидения Иешуа уже знает, как приобрести популярность. Он претворяет воду в вино, воскрешает Лазаря, ходит по воде, исцеляет больных, изгоняет бесов из одержимых, умножает пищу. Иллюзионизм, предназначенный для неотесанных учеников и доверчивых толп. Представьте себе далай-ламу, показывающего фокусы Дэвида Копперфилда в самый разгар мистической эры. Впрочем, евангелисты потом широко используют и приукрасят эти фокусы. Опьяненный своим собственным успехом, Иешуа ставит себе более обширную цель, нежели просто освобождение Палестины. Он хочет заново сформировать мысль человечества, изменить ход истории. Для этого ему надо явить всем, что он – Мессия, Сын Божий. Представить высшее доказательство. Но как? Опять вдохновляясь Библией. С помощью своего верного друга Иуды и неизменной спутницы Мириам, более известной под именем Марии Магдалины, он покажет, что победил саму смерть.

Сидевшие на скамье члены братства благоговейно внимали кардиналу, разжигающему ересь в ста шестидесяти футах под землей. Мало-помалу перед Натаном стала вырисовываться связь между Боуманом, Драготти и Иисусом.