Последним ударом сердца (СИ)

– Мне не повезло, – укладывая ее на спину, говорил он. – Я полукровка. Сын аластора и человеческой женщины.

Вытянув указательный палец вверх, Орлов любовно оглядел выросший в один момент длинный коготь и, аккуратно приподняв ей юбку, принялся распарывать колготки.

– Отец был слишком молод и неопытен, когда повстречал мою мать. Ну и увлекся, не сумел проконтролировать семя. Появился я. Маленькое страшилище.

Он грустно улыбнулся.

– Когда отец впервые увидел меня, он решил, что ради своего сына должен стать человеком. Да, вы не ослышались, Олеся Александровна. Мой отец – один из тех безумцев, что ради идеи отказались от свой сущности.

Смирнова слушала плохо, просто не могла сосредоточиться на речи Вячеслава. Лишь только на его действиях. Распоров капрон, он убрал коготь, в ход пошли пальцы. Отогнув край трусиков, Орлов без сопротивления проник в ее самое сокровенное место и принялся там хозяйничать.

– За кратковременное счастье жить, как все он заплатил сполна – сгнил в расцвете лет и способностей, оставив нас с матерью одних. Беззащитных, не знающих что делать с открывающимися у меня способностями, – ритмично вбивая в нее пальцы, вещал он. – Но, да ладно, не беспокойтесь, Олеся Александровна. Нашлись учители, помогли. Рассказали, как стать полноценным.

Олеся плавилась от наслаждения. Умирала и вновь возрождалась с новым вздохом, новым биением сердца пододвигаясь к желанной вершине. Но она, словно мираж в пустыне лишь дразнила своей близостью, каждый раз оказываясь еще дальше.

– И, знаете, Олеся Александровна, я не повторю его ошибку. Не откажусь от себя. Никогда.

Но Олеся уже ничего не слышала, полностью отдавшись ощущениям. Еще крохотный шажок, и она будет у цели. Чуть-чуть, один толчок, и унесется на небеса. Но вот Вячеслав перестал двигать рукой, резко поднялся и, наклонившись к ее лицу, прорычал:

– Совсем скоро вы зададитесь вопросом, почему я выбрал именно вас, – его голос сочился непонятной злобой. – Так вот, Олеся Александровна, ответ на него вам знать пока не нужно.

Затем он также стремительно отодвинулся и уже спокойно произнес:

– А теперь вы свободны, дорогая. Пойдите, приведите себя в порядок. Голос я вам возвратил.

Потом Орлов развернулся и не спеша покинул комнату отдыха, оставив ее одну.

Глава четырнадцатая

Олеся так и лежала на банкетке, бездумно глядя на потолок, но, не видя, не воспринимая того, что находилось перед глазами. Силы пропали, желания встать не было. Как будто она умерла по-настоящему. Остановила дыхание и перестала мучиться. Но грудь по-прежнему продолжала вздыматься, легкие наполнялись кислородом, сердце качало кровь, совершенно не обращая внимания на переживания хозяйки.

Смирнова не сразу поняла, что осталась в комнате одна. Слишком разные, но одинаково сильные чувства переполняли ее. Вначале на смену величайшему возбуждению пришло столь же ужасающее разочарование. Оно болезненно до слез скрутило низ живота, вырывая изо рта вой раненой волчицы. Сдавило тело бетонной плитой, а после оставило ее потерянную и оглушенную.

Яркий всплеск эмоций захлестнул с головой, будто вода, и точно так же быстро схлынул, забрав все с собой. Превратив Олесю в пустую оболочку. Казалось, Вячеслав и вправду высосал ее до конца и бросил как ненужную коробочку из-под сока.

Олеся зажмурилась. Глаза жгло, как если бы в них бросили песка. Думать не хотелось, но мысли лезли в голову. Слова Вячеслава набатом стучали в голове, заставляя размышлять.

Орлов не человек.

Аластор.

Хищник.

Питается человеческими эманациями.

Питается ею.

Со странным безразличием Олеся восприняла факт, что стала пищей для чудовища. Сосудом с важным для жизни эликсиром, а по совместительству его игрушкой, развлечением. Сам собой возник вопрос: что есть в ее эмоциях, из-за чего жертвой Вячеслава стала именно она? Но также быстро обесценился и забылся, потерявшись под тонной безразличия. Все равно она не знала на него ответ, а единственное существо, которое могло пролить свет, говорить отказалось.

Олеся с трудом поднялась. Тело ныло и скрипело, словно жалуясь хозяйке на плохое к себе отношение. Едва шевеля руками, она вернула бюстгальтер на место, одернула юбку. Блузку застегнуть полностью не сумела, кое-как просунув в петли две средние, пошаркала к двери. Однако пришлось остановиться и снять истерзанные колготки. Орлов не постеснялся, разрезал до самых лодыжек. Дальнейший путь она помнила плохо. Просто в один момент, словно бы очнулась ото сна и увидела перед собой включенный экран компьютера. Правая кисть судорожно стискивала мышку, левая – чистый лист бумаги. Олеся вздрогнула и разжала пальцы, ладони тут же закололо. Зашипев от боли, она принялась растирать затекшие конечности и только тогда поняла, что в общем кабинете, кроме нее, больше никого нет. Взгляд метнулся к часам – почти десять, рабочий день давно закончился. Девицы разошлись по домам, и только она продолжала изображать памятник самой себе.