Последствия

– Мне кажется… это очевидно. Пленные. – Он нервно бросает взгляд на трандошанина Лага, стоящего рядом с камерой. – Мы захватили на Корусанте небольшой гарнизон, который не хотел сдаваться. Их собираются определить в один из местных лагерей, и коммандер Рор решил, что стоит устроить скромный парад, чтобы… продемонстрировать наш триумф, и все такое… – Он моргает. – Меня что, снимают?

– Да, снимают, – отвечает она. – И вы не вправе так поступать. Отведите этих людей куда следует. Они не скот и не добыча!

– Но мы же должны гордиться, что победили в войне…

– Нельзя гордиться войной, капрал. Никому. Мы воюем не потому, что нам нравится побеждать, и не потому, что стремимся к славе, подчиняя себе других. Мы воюем за правое дело. А так… – Она делает неопределенный жест, тщетно пытаясь сдержать гнев. – Так поступает только Империя, выставляя своих пленных напоказ, чтобы вызвать ненависть к врагу. Мы не такие. Мы должны быть лучше. Если поняли меня – кивните.

– Конечно, госпожа, – неуверенно кивает он.

– Вот и хорошо. А теперь идите и скажите вашему командиру, что планы поменялись.

Судорожно сглотнув, Аргелл неловко машет в сторону камеры и поворачивает туда, откуда пришел, уводя с собой пленных. Олия остается на месте, дрожа от ярости.

К ней подходит Трейсин. Камера продолжает работать.

Репортер кладет ладонь на плечо панторанки, и этого жеста вполне хватает, чтобы Олия шумно выдохнула.

– Потрясающе. У вас отлично получается.

– Мы просто должны стать лучше, – натянуто улыбается Олия. – Все мы. Если мы хотим продолжать наше дело, нам следует вести себя соответственно.

– Вас беспокоит, что Новая Республика может пойти по неверному пути? Что все это – протестующие, сироты, парад пленных – предупреждающие звоночки? Сможет ли Новая Республика выжить?

Олия поворачивается к Трейсин и, высоко подняв голову, властным тоном заявляет:

– Это демократия. Да, порой она кажется странной и хаотичной. Мы не знаем точно, как правильно, но должны хотя бы попытаться. Конечно, иногда мы можем и ошибиться. Что касается Империи – демократия никогда их не заботила. Превыше всего они ценили порядок. Им настолько хотелось порядка, что любой, кто хотя бы намекал на иные варианты, объявлялся врагом и оказывался в застенках. Они заглушили голоса других, оставив только свой собственный. Мы не такие. Мы не всегда поступаем правильно и никогда не достигнем идеала. Но мы готовы слушать бесчисленные голоса, кричащие по всей Галактике, и постоянно будем открыты для их требований. Только так может выжить демократия. Только так она может преуспеть. Смотрите.

Она указывает на другую процессию.

Это сенаторы – их сотня, может даже больше. Они представляют системы со всей Галактики – есть даже несколько из Внешнего Кольца. Процессия направляется к старому зданию сената Чандрилы. Вокруг собираются небольшие толпы горожан, которые аплодируют и свистят. Это только начало – скромное новое начало. Но оно положено.

– Вот она, демократия, – улыбается Олия. – Вот она, Новая Республика. А теперь прошу меня извинить, но у нас полно работы. Да пребудет с вами Сила, Трейсин.

– Задайте им жару, Олия, – улыбается в ответ ведущая.

Эпилог

Рей стоит на мостике «Разорителя». У иллюминатора – адмирал флота, который смотрит на сияющую Вульпинову туманность, заложив руки за спину и напевая себе под нос какую-то классическую мелодию времен Старой Республики. Она прислушивается – кажется, это сестина «Ярость императора».

– Сэр, – говорит она.

Он поднимает палец, давая знак молчать, и продолжает напевать, покачивая головой, пока не доходит до небольшого крещендо, затем, не поворачиваясь, опускает палец и отвечает:

– Да, адмирал Слоун?

– Я хотела бы вас кое о чем спросить.

– Со мной вы всегда можете быть откровенны. – Он наконец поворачивается к ней. Взгляд его холоден и критичен, словно у покупателя, выбирающего самые лакомые куски свежей мясной туши. – Слушаю.

– То собрание… на Акиве…

– Ужасная история.

– Все пошло не так, как предполагалось. – Она колеблется. – Хотя теперь я уже не столь уверена. Вы… не планировали все именно таким образом?

– Объясните, – улыбается он.

– Я… подумала, что все случилось слишком быстро. Быстрее, чем должно было. Быстрее, чем предполагало любое развитие событий. И у меня возникла мысль – не оказалось ли среди нас кого-то, кто призвал повстанцев? Я решила проверить и обнаружила… сеанс связи. По зашифрованному каналу, сигнал с этого самого корабля и, похоже, на частоте повстанцев.

– Просветите, зачем бы мне это делать?

Рей снова колеблется.

– Об этом я тоже думала. Возможно… чтобы устранить конкурентов.

– Интересная теория.

– Мне намного интереснее, насколько она верна, адмирал.

Он берет ее руку и крепко сжимает.

– Это было испытание.

– Я могла погибнуть на Акиве. Или попасть в плен.

– Но этого не случилось. Вы не попали в плен и остались живы. Вы самая лучшая и самая умная из моих подчиненных, и потому вы прошли испытание. Мне нужны такие, как вы.

Рей очень не хочется об этом спрашивать, но она все же задает вопрос:

– А если бы я не выжила?