Последствия неустранимы. Жестокое счастье

Голубев вышел из кабинета. Бирюков посмотрел на Дубкова, затем перевел взгляд на Огнянникову:

— Насколько понял из обмена приветствиями, вы знаете друг друга?

— Это наш участковый, — подтвердила Огнянникова.

— Знаем, — сказал Дубков.

Бирюков встретился с ней взглядом и спросил:

— Анна Леонидовна, в ночь с пятницы на субботу видели в аэропорту Владимира Евгеньевича?

Огнянникова недоуменно покосилась на Дубкова:

— Не помню что-то…

— Постарайтесь вспомнить.

— По-моему, видела, а может… нет.

— Пожалуйста, поточнее.

— Кажется, видела.

— Как он был одет?

— Ну, это… — Огнянникова, словно ученица, ждущая подсказки, глянула на Дубкова. — Кажется, вот так же, как сегодня, в форме…

Дубков укоризненно качнул головой:

— Не угадала, Аня. Я в штатском костюме был и тебя в ту ночь в аэропортовском вокзале не видел.

На лице Огнянниковой появилось недоумение:

— Ну, как же?.. Вы всегда в форме ходите…

— В форме я в райцентре хожу, а в Новосибирск по-штатски нарядился.

— Владимир Евгеньевич, миленький… — ошеломленно проговорила Огнянникова. — Вы, наверное, не узнали меня из-за того, что волосы перекрасила.

Дубков обиженно насупился:

— Я, Аня, двадцать лет в милиции работаю. Привык даже в личное время внимательность проявлять.

— Спасибо, Владимир Евгеньевич, — поблагодарил участкового Антон. — Можешь быть свободным.

После ухода Дубкова Огнянникову будто подменили. Заложив ногу на ногу, отчего высоко оголилось красивое загоревшее колено, она с прищуром уставилась на Антона:

— Специально подговорили Владимира Евгеньевича, чтобы взял меня на пушку? Подстроили и радуетесь?..

Бирюков выдержал взгляд:

— Запрещенных способов, Анна Леонидовна, не применяем. Конечно, это чистая случайность, что именно в ночь с пятницы на субботу Дубков оказался в аэропорту Толмачево. Но дальше в нашем разговоре подобных случайностей не будет. Станем говорить только на основе документов. Скажите, почему вы уехали в аэропорт к вечеру, если все рейсы на Ригу отправляются в семь тридцать утра по местному времени?

— Не знала расписания, потому и уехала. В прошлом году были вечерние рейсы, думала, все так и осталось.

— Продажа билетов на Ригу началась под утро, как утверждает Дубков, а вы говорили мне, что с вечера подходили к кассе…

— От бесонницы спутала.

Антон показал справку из сберкассы.

— Вот здесь черным по белому написано, что последний раз вы снимали деньги со своего счета полгода назад. Почему утром сегодня солгали?

— Не думала, что будете проверять, безответственно ляпнула, — довольно быстро ответила Огнянникова и улыбнулась. — У меня дома на всякий случай триста рублей лежало…

— А какие семьсот рублей положили на сберкнижку первого сентября?

— Дачу продала.

— Кому?

— Одному покупателю из Новосибирска.

— Как фамилия его? Адрес?

— Представьте, не спросила.

— Не хотите говорить — не надо. Разыщем этого покупателя, а пока пойдем дальше… Почему сорвалась нынче ваша поездка с Головчанским в Николаевку?

Огнянникова вроде бы растерялась, но тут же, словно упрекая Бирюкова, осуждающе покачала головой:

— У вас завидное упорство… Я уже говорила, что сто лет никаких дел с Головчанским не имею, а вы по-прежнему продолжаете гнуть свою линию.

Бирюков достал письмо Головчанского к Геворгу Тиграновичу Алексаняну и показал его Огнянниковой:

— Прочитайте в конце… «Приеду опять с Лапушкой. Она низко кланяется вам с Сильвией Оганесовной…»

Огнянникова сосредоточенно прочитала написанное:

— Ну и что?.. У Головчанского, знаете, сколько «Лапушек» было.

Антон показал протокол опознания:

— Вот юридический документ, подтверждающий, что в роли «Лапушки» в прошлом году выступала Анна Леонидовна Огнянникова. Теперь мне понятно, почему вы не соглашались ехать с Хачиком к его родителям в Николаевку. Они сразу вас узнают и спросят сына, кого привез в снохи…

— Не говорите глупостей! Почему именно мою фотокарточку посылали для опознания? — с вызовом спросила Огнянникова. — Не лучше ли было фото Нади Тумановой послать?..

Бирюков поочередно показал протоколы с фотографиями Софьи Георгиевны, Тоси Стрункиной и Нади Тумановой:

— Вот сколько посылали… Но Геворк Тигранович и Сильвия Оганесовна из всех опознали вас…

Лицо Огнянниковой стало таким растерянным, словно Анна Леонидовна только что очнулась от кошмарного сна и никак не могла вернуться из забытья к реальной действительности.

Антон молчал. Пауза стала затягиваться. Наконец Огнянникова усмехнулась:

— Не можете толком расследовать преступление и решили на мне отыграться? Решили меня во всем обвинить?..

— Разве я в чем-то вас обвиняю? — спросил Бирюков.

— Ну а разве нет? Через столько дней после смерти Головчанского какие-то протоколы организовали. Сразу не могли этого сделать?

— Николаевка от Сибири слишком далеко, потому и задержка вышла, — спокойно сказал Антон. — Я, Анна Леонидовна, добиваюсь от вас одного: говорите правду. Неужели еще не можете понять, что изворачиваться бессмысленно?..