Последствия одного решения

— Мальчик. Это не его путь. Тем более, не ему становиться твоим преемником. Ты — уникум, Альбус. Сочетать политику и магию такого уровня… Мой ученик, — гордая улыбка. — Но путь власти — это не путь Гарри Поттера. Дай ему выбрать свой путь.

— Учитель, а не выбираешь ли ты за него?

— Нет. Я лишь учу. Он сам выбирает, чему учиться. Ты много рассказал ему о последствиях любого выбора. Продолжай в том же духе, но не перекладывай на него ответственность. Проблема угасания магии — только твоя.

— Не думал, что ты пробьёшься так быстро.

— Твои ментальные щиты стали, наконец, по–настоящему интересными. Но — недостаточно хорошими. Я практиковалась больше двух веков. Кстати, ты собираешься знакомить мальчика с его сверстниками–магами?

— Нет. Пока рано.

— Я тоже так думаю. Как ты смотришь на небольшое приключение для Гарри?

— Небольшое приключение? — недоверчиво переспросил Дамблдор, вспоминая, что называла Атика этим словом.

— Ничего по–настоящему опасного. Для него опасного, а не для меня. Да, читаю — не думай так громко и смени, наконец, щиты. Безопасность ребёнка я гарантирую. Должен же кто–то показать ему мир? Да, дела в Министерстве и МКМ тебя извиняют, но кроме тебя у него есть я. Уверена, ему понравится!

* * *

Деревянный дом был большим. Очень большим. Он стоял на опушке леса, и прямо–таки искрился волшебством. Над домом сияла объёмная иллюзия слов на английском, французском, русском и ещё нескольких языках.

— «Грефронт и Этьен, лучшие артефакты на заказ», — прочитал Гарри. — Здесь мы купим палочку?

— Ну, сначала надо её заказать, — Атика уверенно направилась к деревянному же крыльцу. — Я уже обо всём договорилась, осталось только провести измерения.

За широкой дверью располагался магазин артефактов. Гарри с любопытством разглядывал кинжалы, мечи, палочки, медальоны, всевозможные украшения и совершенно невзрачные вещи вроде скорлупки от грецкого ореха. Каждый артефакт ярко светился в магическом зрении. Ценники поражали — ниже четырёхсот галлеонов ничего не было. Зато выше… Скорлупка стоила всю тысячу.

— Рад тебя видеть, Атика, — Гарри отвлёкся от разглядывания, чтобы послушать разговор вышедшего навстречу покупателям гоблина и своего учителя. — Давно не виделись.

— И ещё век не встречаться, Греф, — поморщилась в ответ женщина. — С тебя — замеры.

— Разумеется, — вежливо кивнул гоблин. В его поведении Гарри чувствовалась скрытая враждебность, такая же, какую открыто демонстрировала Атика. — Прошу сюда, юноша.

Замеры продлились от силы минут десять. Гоблин подносил артефакты, напоминающие лабораторные приборы с уроков физики, что–то замерял, записывал. Наконец, он сообщил:

— Завтра в восемь утра можете забирать заказ.

— Прекрасно, — сухо ответила Атика.

— До встречи, старый враг, — попрощался гоблин.

Атика, а вслед за ней и Гарри, промолчала.

— Кто он? — поинтересовался мальчик, когда они отошли за радиус действия антиаппарационных чар.

— Мой старый враг. Жаль, что обслуживал он, а не Этьен.

— И ты доверила ему делать мою палочку? — возмутился Гарри.

— Он — гоблин. Свой кодекс чести. Сегодня мы — его клиенты. Вот когда будем соперниками…

— Соперниками?

— Позже расскажу.

Рывок аппарации.

* * *

— Ещё раз! — язвительно выкрикнула Атика. — Я даже не замечаю твоих атак!

— Делерет!

Шаг в сторону. Женщина даже не поставила щит.

— Таранталегра, делерет, секо

! — все три заклятия были направлены, как и учила Атика, по–разному, снижая вероятность, что противник увернётся.

— Протего, — спокойно сказала Атика, шагнув в сторону. Щит принял на себя только «таранталегру», и его вполне хватило.

— Секо, эльро, ступефай!

Атика улыбалась, не сходя с места, непринуждённо держала щит.

— Я не использую сил, превосходящих твои.

— Секо, секо, секо, секо! — рука Гарри выписывает ритуалы усиления. Невидимые лезвия впиваются в щит, разрывая, и вот последнее добирается до…

Шаг в сторону. Улыбка.

— Уже лучше. Но недостаточно. Прости, но это поможет. Эл — Фриго Эринус сио, — Атика даже не указала на Гарри, кажется, заклятье подействовало на площадь. На неё тоже?

Впрочем, Гарри стало не до отстранённых размышлений. Мысли вдруг захватил гнев, потом — ярость, причём не горячая, а ледяная. Мальчика охватило чувство, которое постигает далеко не каждый взрослый. Расчётливый гнев. Упорядоченная жажда преодоления. Ум стал работать по–другому. Осталась только цель, ярость и стремление.