Послемрак

– Еще б она не оплачивала, – мрачно усмехается Сиракава. – В такой час и домой-то иначе не добраться.

Тут он кое-что вспоминает.

– Ах да. Чуть не забыл. На ближайшем перекрестке сверните направо, там будет «7-Илевен». Я выскочу на пару минут. Жена просила купить кое-что…

Водитель опять смотрит в зеркальце:

– Господин пассажир! Если направо свернуть, будет одностороннее движение. Потом объезжать долго придется. По пути еще несколько круглосуточных. Может, дальше остановимся?

– Нет-нет… То, что жена просила, только здесь продают. Да и от мусора нужно избавиться.

– Ну что ж, давайте объедем. Мне все равно. Просто счетчик больше намотает, вот и предупреждаю заранее.

Такси сворачивает направо и через минуту останавливается у магазина. Сиракава оставляет на сиденье портфель, берет мешок и выходит из машины. У дверей «7-Илевен» громоздится несколько точно таких же мешков. Сиракава бросает в кучу свой – и тут же перестает различать, куда именно он его выкинул. На рассвете приедет машина и соберет весь мусор. Пищевых отходов в его мешке нет – значит, вороны не расковыряют. Он бросает прощальный взгляд на мусор и заходит в магазин.

В зале безлюдно. Молоденький продавец увлеченно болтает с кем-то по мобильнику. Под потолком негромко журчит очередной «Саузерн Олл Старз» [16]

. Сиракава проходит к витрине с молоком, берет пакет обезжиренного «Таканаси», проверяет срок годности. В порядке. Чуть подумав, берет также большую пластиковую банку йогурта. И тут кое-что вспоминает. Вынимает из кармана мобильник китаянки. Оглядывается, проверяя, не смотрит ли кто, – и кладет телефон на витрину с сыром. Серебристый мобильник смотрится на блестящей витрине очень естественно. Словно украшает ее со дня открытия магазина. Пальцы Сиракавы отрываются от него, и он становится частью системы «7-Илевен».

Расплатившись на кассе, Сиракава садится в машину.

– Нашли, что хотели? – спрашивает водитель.

– Нашел, – отвечает он.

– Ну, теперь до Парка Философии?

– Да. Я, правда, могу задремать… Вы уж разбудите меня, как подъезжать будем.

– А ничего, если я на заправку заеду? Это по пути…

– Ради бога.

Пристроив на сиденье рядом пакет с молоком и йогуртом, Сиракава скрещивает руки на груди и закрывает глаза. Вряд ли ему, конечно, удастся заснуть. Но уж больно не хочется всю дорогу чесать языком с таксистом. Не открывая глаз, он пытается думать о том, что его успокаивает. О чем-нибудь очень простом, повседневном, лишенном особого смысла. Но ничего подходящего в голову не приходит. Лишь абстрактная пустота без объема и цвета – и боль в правой руке. Эта боль накатывает в ритме ударов сердца, волна за волной. Волны ревут в ушах так отчетливо, что он удивляется: до океана отсюда чуть ли не сто километров.

Такси останавливается на очередном перекрестке. Большой разъезд, долгая пауза. Рядом с машиной тормозит мотоцикл – черная «хонда» с китайцем за рулем. Он тоже ждет светофора. Между китайцем и Сиракавой расстояние чуть больше метра. Но китаец смотрит вперед и не замечает Сиракаву. А Сиракава, закрыв глаза и утонув в подушках сиденья, слушает рев океана.

Загорается зеленый, мотоцикл срывается с места и уносится вперед. Такси мягко трогается и, стараясь не разбудить пассажира, плавно сворачивает налево.

13

04:09 am

Мари и Такахаси сидят на качелях в темном безлюдном парке. Парень удивленно смотрит на девушку.

– Не понимаю, – говорит он. – Как это – не собирается просыпаться?

Мари ничего не отвечает.

– Что ты имеешь в виду?

Мари смотрит под ноги, явно борясь с собой. Похоже, она еще не готова к этому разговору.

– Может, пройдемся немного? – предлагает она.

– Давай. Я люблю пешком ходить. Шагай потихоньку, пей больше воды…

– Это что?

– Это у меня такой девиз по жизни. «Шагай потихоньку, пей больше воды».

Мари смотрит на него. «Ну и девиз!» – мелькает у нее на лице. Впрочем, она тут же об этом забывает и ничего не спрашивает. Поднявшись с качелей, она ступает на дорожку. Такахаси догоняет ее. Они выходят из парка на ярко освещенную улицу.

– Вернешься в «Скайларк»? – спрашивает Такахаси. Мари качает головой:

– Кажется, читать книги в семейных ресторанчиках мне уже хватит.

– Понимаю, – кивает он.

– А вот в «Альфавиль» я бы, наверное, заглянула еще разок.

– Ну давай, я тебя провожу. Мы как раз репетируем неподалеку.

– Вообще-то Каору-сан сказала «заходи, когда хочешь». Я точно ей не помешаю?

Такахаси качает головой:

– Каору-сан грубоватая, но всегда говорит что думает. Как она сказала, так ее и понимай.

– Ну хорошо.

– К тому же в это время суток у них все равно затишье. Я уверен, они тебе обрадуются.

– А у тебя что, еще репетиция?

Такахаси глядит на часы.

– Да мы уже всю ночь играли. Сейчас оттянемся напоследок – и по домам…