Послезавтра

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой посмотрела на него Мишель. До чего же докатился Париж, если на приличного человека нападает в кафе какой-то бешеный иностранец? Она предлагала позвонить в полицию. А потом найти адвоката и подать в суд на владельца кафе.

– Со мной все в порядке, – сказал он.

Он не собирался ни звонить в полицию, ни подавать в суд на хозяина кафе, хотя его левый глаз заплыл, а губа распухла и стала красно-синей, потому что сильный удар пришелся как раз по зубам.

– Эй, я собираюсь стать отцом, – сказал он, чтобы прекратить разговор на эту тему. – Никаких печальных глаз. Только не сегодня.

Мишель встала из-за стола, подошла к нему сзади и обвила его шею руками.

– Давай займемся любовью, и пусть это будет праздник жизни. Жизни молодой Мишель, старого Анри и нового существа.

Анри обернулся и посмотрел ей в глаза. Потом улыбнулся. Разве он мог иначе? Он так любил ее.

Позже, лежа в темноте и слушая ее дыхание, он пытался стереть из памяти воспоминание о том темноволосом человеке. Но забыть никак не удавалось. В нем ожил глубокий, почти животный страх. Сколько ни прячься, как ни таись – все равно рано или поздно тебя найдут.

Глава 3

Осборн видел, как они разговаривают в коридоре, подозревая, что скорее всего речь идет о нем. Потом тот, что поменьше ростом, ушел, а другой вернулся обратно через стеклянную дверь, держа в одной руке сигарету, а в другой папку.

– Хотите кофе, доктор Осборн?

Молодой самоуверенный инспектор Мэтро говорил спокойно и вежливо. Это был высокий блондин, что несколько необычно для француза.

– Я хотел бы знать, сколько времени вы еще намерены задерживать меня?

Осборна арестовала полицейская служба метро за нарушение общественного порядка – прыжок через турникет. Когда его стали допрашивать, он соврал, что человек, за которым он гнался, не так давно пытался напасть на него и отнять бумажник. А потом вдруг они совершенно случайно столкнулись нос к носу в кафе. Тогда-то полицейская служба метро связалась с городской полицией, стало известно о драке в кафе, и Осборна отправили в Центральную тюрьму на допрос.

– Вы – врач, – сказал Мэтро, глядя в протокол допроса. – Американский хирург-ортопед, приехавший в Париж после участия в научной конференции в Женеве. Живете в Лос-Анджелесе.

– Да, – устало подтвердил Осборн. Он уже говорил все это полицейскому в метро; полицейскому в заставленной стеллажами комнатушке где-то в другой части этого здания; следователю в штатском, который подверг его процедуре снятия отпечатков пальцев, фотографирования в фас и профиль и провел предварительный допрос. И сейчас, в этой тесной застекленной клетке, называемой комнатой для расследования, Мэтро собирался заставить его повторять все снова. От начала до конца.

– Вы не похожи на врача.

– А вы не похожи на полицейского, – парировал Осборн.

Мэтро не ответил. Может, он не очень понял – его английский оставлял желать лучшего, – но он был прав: Осборн действительно не очень-то походил на врача. Рост шесть футов, вес сто девяносто фунтов, темноволосый, с карими глазами – он казался совсем молодым, да и сложен был как настоящий атлет.

– Как называлась конференция, на которой вы присутствовали?

– Я не «присутствовал». Я выступал с докладом. На международном хирургическом конгрессе.

У него едва не вырвалось: «Сколько раз можно повторять? Вы что, ребята, друг другу ни о чем не докладываете?» По всему, ему следовало бы сейчас быть как следует напуганным, но он все еще оставался на взводе. Тот человек ускользнул, но главное, что Пол его нашел! Он здесь, в Париже. Сидит сейчас где-нибудь дома или в баре, зализывает раны и недоумевает, что же произошло.

– О чем был ваш доклад? Какова его тема?

Осборн закрыл глаза и медленно сосчитал до пяти.

– Я уже вам говорил.

– Мне вы не говорили.

– Темой моего доклада было повреждение передней крестовидной связки. Это в колене.

У Осборна пересохло во рту. Он попросил стакан воды. Мэтро не понял или сделал вид, что не понял.

– Сколько вам лет?

– Вы это уже знаете.

Мэтро молча ждал.

– Тридцать восемь.

– Женаты?

– Нет.

– Гомосексуалист?

– Инспектор, я разведен. Вас это устраивает?

– Давно работаете хирургом?

Осборн не ответил. Мэтро повторил вопрос; дым его сигареты уплывал в вентиляционное отверстие.

– Шесть лет.

– Вы считаете себя хорошим хирургом?

– Я не понимаю, почему вы задаете мне эти вопросы. Они не имеют никакого отношения к моему аресту. Можете позвонить в мой офис и проверить, говорю ли я правду.

Осборн устал и начал терять терпение. Но в то же время он понимал, что, если хочет выбраться отсюда, ему надо следить за своими словами.

– Послушайте, – сказал он как можно спокойнее и вежливее. – Я не упрямился и не сопротивлялся. Выполнил все, что от меня требовали. Отпечатки пальцев, фотографирование, допросы – словом, соглашался на все. А сейчас я прошу освободить меня или вызвать американского консула.

– Вы напали на французского гражданина.

– Откуда вы знаете, что он французский гражданин? – вырвалось у Осборна.

Мэтро не обратил внимания на его вопрос.

– Почему вы это сделали?

– Почему?