Пособие для начинающей проститутки

Мысль одна: как Савва докопался до этого, если по уши в собственном дерьме? Не иначе, как кто-то удружил Шнуру и стукнул. Кто? Кто из пацанов знал все об «Ивони»? Ну, допустим, знали. Но не знали же, что это его личная инициатива – им-то что? Ребята особо не раздумывают, куда и зачем едут. Достаточно и того, что Шнур приказал…

Савва резко отворачивается и идет к авто. А Шнур продолжает стоять и думать...

Нет, пацаны не могли стукнуть Савве. Не похоже... Другой кто-то. В принципе, Шурка могла бы, если бы знала входы-выходы. Но она не в курсе. И сам грек мог бы, но это еще сложнее – он же грек, чурка, ни хрена объяснить толком не может. Его если и будут слушать – то только в правительстве, а если Кулик пока не знает, значит, это не сверху идет, а снизу.

Шнур прикладывает руку ко лбу. Где же собака порылась? Непонятно. Пришла беда, откуда не ждали. Он садится в машину и едет по заснеженной трассе. Эх, оттянуться бы... Разобраться бы с этой девкой... Ждет она его, интересно?

Шнур набирает номер Берты и слушает долгие гудки. Где эти проститутки?

– Алло, – слышится, наконец, женский голос. –  Это вы, Николай?

Высветилось, – догадывается Шнур и интересуется как можно мягче:

– Не знаешь, Шура дома?

Похоже, его мягкий тон вызывает удивление.

– Скорее всего, дома, – отвечает Берта. – Послушайте, Николай... Мы с вами не знакомы, но я испытываю к вам искреннюю симпатию.

– Чего? – Шнур насилу вписывается в поворот.

– Речь идет о ваших отношениях с Шурой. Я хочу вас предупредить, что этому человеку нельзя доверять...

Шнур тормозит у обочины, продолжая слушать воркующий голосок незнакомой женщины.

– На Шуру, простите меня за откровенность, нельзя положиться ни в каком деле. Это очень легкомысленный и несерьезный человек. То же самое и по поводу вашей «Ивони»...

– Какой «Ивони»? – поражается Шнур.

– Я говорю о вашем бизнесе, Николай, – уточняет Берта. –  О ваших деловых сделках, о которых ей не следовало бы распространяться...

– Подожди, девочка, тебя как звать? – спрашивает Шнур, уже сообразив, к чему ведет разговор эта «подруга».

– Это не имеет значения, – обрывает та. – Я просто хочу вас предупредить, что ваша переводчица обсуждала ваши дела с человеком по имени Савва. Говорит это вам о чем-нибудь?

– Говорит, – выдыхает Шнур в трубку.

– Впредь, Николай, будьте осторожны, – заканчивает Берта.

– Понял. От меня что нужно?

– В каком смысле? – не понимает та.

– Сколько хочешь за инфу? – уточняет Шнур.

– Я знаю, что вы честный человек. Я просто хочу вас предупредить, – повторяет она в третий раз и отключается.

– Понял, – проговаривает Шнур в ответ на гудки мобилки.

Снова выруливает на трассу, прямо навстречу снегу. И невольно нащупывает в кармане связку ключей и отмычек.

Злость ослепляет белой снежной пеленой, окутывает машину и несет ее куда-то с бешеной скоростью. Скорость нарастает. Снег бьет в лобовое стекло. Дорога теряется в метели.

§23. ПРАВИЛО №17:

НЕ ОТКРЫВАТЬ ДВЕРЬ НЕЗНАКОМЫМ 

         Ни в коем случае нельзя открывать дверь незнакомым. И знакомым, которые хотят тебя убить, тоже нельзя. Шурка сидит за замкнутой дверью и чувствует себя не очень уютно.

         Вечером раздается стук в дверь. Очень требовательный стук. Потом – голос Шнура:

– Открой, моя девочка...

А потом что-то начинает щелкать в замочной скважине. Шурка подскакивает и подпирает дверь плечом. Нет сил кричать. Нет телефона, чтобы звонить в милицию.

Ужас сковывает тело.

Шнур отодвигает ее вместе с дверью и входит. Хватает за руку и тащит за собой в зал.

– Присядь, Шурочка...

Останавливается над ней, перекладывая пистолет из руки в руку.

– Поговорить с тобой хочу, дрянь ты такая!

Шурка слегка приходит в себя. Раньше он просто хотел с ней развлечься, а теперь – хочет поговорить. Может, у нее еще есть шанс выжить? Только нужен ли ей этот шанс?

– Похоже, ты совсем не понимаешь, во что влипла. Ты не знаешь, кто я? Кем ты думала меня напугать? Саввой?

Шурка чувствует себя мертвой. Это дикое состояние. Сначала холодеют ноги и руки, сложенные на коленях. Потом застывает все внутри, и перед глазами опускается туман.

Шнур, с трудом подавляя в себе ярость, продолжает, глядя на ее опущенную голову:

– А ты знаешь, кто я такой? Твой Савва передо мной фраерок завалящий! Он мне не мать родная и не закон! Ты же, блядь, не могла до этого дойти своими мозгами – поспешила стукнуть на меня своему дружку.

И вдруг Шурке кажется, что внутри нее снова начинает биться ниточка пульса: тук-тук... И снова: тук-тук. Это удары чужого сердца. Это чужие шаги за дверью.

Шурка понимает, что в прихожей кто-то есть, что вошел кто-то третий – слушает все безмолвно, но низачто не даст ее в обиду. Не даст ей умереть...

Она поднимает на Шнура светлые и влажные глаза.