Пособие по выживанию

Рассуждаем логически. Спасти умирающего — это добро. Накормить голодного — это добро. Спасать и кормить здорового и сытого — также добро? Вряд ли. То есть подстраховывать можно снизу, но не сверху. Те блага, которые человек не заработал, но получил, его могут убить. Короче говоря, развитие с опережением — это гораздо большая опасность, чем потери и проблемы. В принципе, кто такой дьявол? Это ангел, который опередил всех в развитии настолько, что оторвался от своей Божественной сути, забыл о ней. То есть поспешное развитие — это дьяволизм, распад тонких структур. Если же любви достаточно — такое развитие не убивает. Вывод прост: религиозное, нравственное развитие должно опережать техническое. У детей в начальных классах сперва нужно воспитать душу, а потом уже загружать мозги. Я видел и диагностировал опасность раннего умственного развития ребенка. Эмоционально он еще не состоялся как человек, а его уже глушат техническими навыками и ускоренным развитием способностей. У меня, похоже, та же проблема. По утрам я сначала думаю, диагностирую, анализирую, а потом уже молюсь. И, значит, в любой моей самой правильной мысли есть опасная ориентация. Вывод прост: Бог не наказывает за добро. Просто мы воспринимаем все поверхностно, считаем добром то, что потом может убить любовь. Значит, истинным добром является не то, что работает на развитие и укрепление нашей жизни, а то, что работает на раскрытие и усиление любви в душе. Развитие является добром, пока оно идет за любовью.

Понятия «совесть» и «нравственность» в настоящее время сместились и работают не на любовь как высшую норму объединения, а на интересы отдельных групп. При социализме нравственным было все то, что работало на поддержание этого строя. И социалистическая нравственность работала на уничтожение любви. При фашизме нравственность работала на интересы группы людей, объединенных по национальному признаку. Такая нравственность позволяла уничтожение жизни, любви в любых масштабах. В современной Америке нравственность работает на государство и представляет собой нечто среднее между социалистической и фашистской моралью. Корпоративные интересы, объединяющие по принципу денег и благополучия, вытесняют любовь, помогающую объединиться и выжить всем. Наверно, фразу «в Бога мы верим» пора убирать с американского доллара.

В нынешней России объединение на уровне территории, языка и культуры, как, впрочем, и денег, оказалось весьма неустойчивым. В России сейчас процветает клановая мораль. Мафиозные, финансовые, политические группы имеют приблизительно сходную мораль с фашистской. Ее можно назвать племенной. Объединяются, чтобы выжить. Вот, пожалуй, один из рычагов возникновения такого понятия, как нравственность. Правда, понятие «совесть» в России не до конца утрачено. Естественно — это не на государственном уровне. Смутное, неясное устремление к Богу, стремление к любви и единству всегда присутствовало в нашем народе. Из этого может родиться что-то значительное. Приятно, что в последнее время уровень понимания проблем в обществе резко вырос. По телевидению можно увидеть блестящих аналитиков, которые не толкут воду в ступе, а говорят четко и конкретно. Развивается стратегическое понимание и мышление, уничтоженное при социализме. Тогда оно просто не было нужно. Ведь все будущее было расписано навечно классиками марксизма-ленинизма.

Вообще социализм, так успешно привившийся в России, и был попыткой создания стратегического мышления. Почему в России не было сильных философов до революции? Наверно, потому, что любой философ неизбежно приходит к осмыслению понятий «Божественное» и «человеческое». Это есть высший всплеск стратегического мышления. Поскольку церковь жестко расправлялась с инакомыслящими, опасаясь конкуренции, то быть философом, судя по всему, было достаточно опасно. Между тем интеллектуальная элита может выжить только в очень благоприятных условиях. Вероятно, социализм появился как оппозиция к церковным взглядам, поэтому у идеологов социализма была такая ненависть к церкви. Церковь не сумела объединить страну. Поскольку Россия была страной многонациональной и многоязычной, национальные идеи тоже не сработали. Стратегического мышления, масштабных идей, объединяющих страну, не появилось. И социалистические идеи легли в благодатную почву.

Начнись Первая мировая в момент распространения социализма, общество могло бы сплотиться настолько, что идеи социализма не привились бы. Но Россия ввязалась в мировую войну, уже распавшись на кланы и группы. Большевики сумели объединить Россию. Если это произошло, "значит, это должно было произойти. Почему же такое количество крови и смертей ради ощущения единства? Здесь кроется какой-то парадокс. Впрочем, если вспомнить особенности развития и гибели цивилизации, то этот парадокс исчезает.