Посох. Тетралогия

Ворота города были открыты, воротная стража валялась мертвой, а в городе… а в городе шел бой.

– Жителей этого города трусами не назовешь, – на скаку заметила Шенген.

То тут то там видны были мертвые тела врагов. Яркие одежды ронских кавалеристов перемешались с разномастными одеяниями наемников.

– Ваши Величества, дозвольте мне первому, – седой анмелер пришпорил коня, догнав Эруэлла у городских ворот.

– Давай, – кивнул тот. – Только осторожно.

– Скажите это себе, Ваше Величество, – проворчал тот. – Вечно вас впереди всех несет, словно простых бойцов нет…

С этими словами анмелер осторожно въехал в ворота.

– Вот-вот, Твое Величество, – добавил, подъехавший тем временем Линард. – Послушай, что тебе народ говорит. И поразмысли над тем фактом, что каждый раз, когда ты, не глядя, бросаешься вперед, кому-то приходится здорово рисковать, прикрывая твою дурную коронованную голову.

– Никого, – сообщил анмелер и вся дружина королевы Шенген потянулась следом за ним.

– Проклятье, – произнес Эруэлл. Тихо, но с выражением. – Там людей убивают. Наших людей. Моих.

– Ну нет, – возразил Линард. – Людей там не убивают. Люди там сражаются. Атем, кто сражается – случается гибнуть. Там не бойня. Там бой идет.

– Бой заканчивается, – с горечью сказал Эруэлл. – Сейчас там добьют последних защитников и…

– Бой заканчивается, – согласно кивнул Линард. – Вот только добивают не защитников, а нападающих. Поехали, сам посмотришь.

И Линард оказался прав.

Анмелеры потратили несколько стрел и с десяток ударов меча. На долю Ли нарда с Эруэллом вообще ничего не осталось.

– Я всего-то одного и зарубила, – удрученно пожаловалась мужу королева Шенген.

– Ну, значит тебе повезло, – пожал плечами тот. – А я вот и вообще ни одного живьем не застал…

Горожане, по большей части, были заняты тушением пожаров. Ими руководила бойкая старушка, в платье торговки, шляпе бургомистра и со скалкой в руках. Этой самой скалкой она безжалостно подгоняла тех, кто, по ее мнению, нерадиво таскал воду и песок. Ее зычный голос был далеко слышен.

– А ну, живей, курицы мокрые! Свое же добро спасать ленитесь! Вот ужо я вам! Вы у меня попляшете, бестолочь косорукая! Живей, кому я сказала! А то как дам!

– Вот это да… – потрясенно пробормотал кто-то из анмелеров. – Вот так командир…

– А вы чего? – обернулась она к вновь приезжим. – А ну становитесь в цепочку! Не видите – дом горит!

Эруэлл и сам не заметил, как слетел с коня и встал в цепочку, помогая передавать тяжеленные ведра с песком и водой.

– Уй! – воскликнула его жена, оказываясь рядом и потирая зад.

– Вот вредная старуха, – пробурчал Линард, принимая от Эруэлла ведро. – И как же больно она скалкой бьется!

– Живей! – гремела старуха. – Не отдадим наш город огню!

В последний раз взмахнув скалкой, она ринулась к соседнему пожару.

– Рушьте этот забор, – донесся ее голос. – Рушьте, я сказала! Не видите, что ли? Сейчас огонь перекинется!

– Хотел бы я знать, – промолвил Эруэлл, когда пламя было погашено, – куда подевались те, кто проделал за нас всю нашуработу?

Стоявший рядом с ним пекарь, вдруг сообразил, что все это время подавал ведра какому-то важному рыцарю, и аж подскочил от неожиданности. Помимо всего прочего, он порешил, что вопрос обращен к нему и постарался, как мог, ответить:

– А эти… которые тех побили, что нас убивать да грабить явились, эти… они там! – он указал куда-то вдоль улицы.

– Ну? Что встали? – раздался старушечий бас. – Потушили? Идем смотреть, как этих супостатов кончать будут!

– Тихо ты, старая ведьма, – пробасил в ответ, задыхающийся от столь недавно приключившихся с ним непомерных усилий степенный пожилой купец. – Мало того, что ты меня палкой по заду отходила, – это я еще могу стерпеть! – ты посмотри, кого ты дура эдакая, с нами работать заставила!

Разглядев Линарда, Эруэлла, Шенген и прочих анмелеров, старуха отнюдь не пришла в священный трепет. Она только всплеснула руками, а потом тяжело-тяжело вздохнула, словно выдохнула из себя все, что с ней приключилось. И пережитое – быть может невероятное для нее! – напряжение воли, и чудовищную, непомерную ответственность за всех, которую она взяла на себя в трудную минуту. Она как бы даже чуть меньше ростом стала.

– Может, и виновата, – промолвила она. – А только… разве можно было по-другому?

– Кто ты вообще такая? – спросил Эруэлл.

– Торговка пирожками, – за старуху ответил купец. – На весь город своим голосом знаменита… ну и пирожками тоже.

– А почему в шляпе бургомистра? – спросил Линард.

– Так сбежал он, подлец, – ответила старуха. – А я… надо ж было кому-то командовать… голос у меня, и правда, что надо, а шляпу… он, когда убег, то шляпу свою бросил, а я подобрала да надела, чтоб знали, где власть и кого слушать.

– Вот и оставайся в ней, – решил Эруэлл. – Слышишь, ты, купец, и вы все, граждане города, мне недосуг здесь надолго задерживаться, так вот, торговку вашу нарекаю законным бургомистром этого города, а буде вернется ваш старый… сами решите, как его наказать. В том вам мое изволение. Как решите – так и будет.