Посох Велеса

– А-а-а, – протянул паренек и пошел с ними, подталкивая вперед корову с большим белым пятном на ухе.

Ярослава при этом выглядела озадаченно и даже расстроенно. По всему видно, якутские жабы – вещь редкая в здешних местах и ждала их она давно. Она закусила губу и недовольно сопела, то и дело поглядывая на рыжего Митрю. Вдруг она схватила его за рукав:

– Ты знаешь что? Коли не будет меня, возьми и на мою долю, я дней через пять точно буду. Да смотри, без меня не начинай!!!

Парнишка медленно кивнул и побежал по дороге дальше, но, пробежав несколько метров, вернулся. Веснушки краснели на его улыбчивом лице.

– Яруш…

– Чего? – Ярослава прищурилась. Митря медлил, поглядывая то на незнакомую ему Катю, то в высокое голубое небо. – Да не томи ты!

– Можно я твоим скажу, будто всех жаб для тебя прикупил?

Ярослава подбоченилась и остановилась совсем.

– С чего бы это? Митря моргнул:

– Да меня больно мамка ругает за живность всяческую… А жаб – так вообще не шибко уважает. А коли ты куда собираешься, так я б их у тебя схоронил до твоего возвращения.

Ярослава снова стала величественной и спокойной.

– Ну хорошо. Пусть так! Да ты следи, чтоб не издохли-то!

Но Митря уже не слышал: он отворял ворота, подгоняя самое ленивое животное.

– А что это за жабы такие? – поинтересовалась Катя. – Уже второй раз про них слышу.

– О! Большая редкость. Они ж жуть какие ядовитые! Их ядом джунгары стрелы свои метят, чтоб урону больше причинить, – воодушевилась Ярушка. – А мы с Митрей хотели опыты с ними делать – приучить к их яду от мышей. Если все верно выйдет, то получим противоядие.

– А если не удастся? Мышей не жалко?

Видимо, этот вопрос тоже сильно мучил Ярославу: она закусила губу и засопела.

– Ну, мы их сильно травить не будем, – неуверенно начала она. – Ничего с ними не должно произойти.

И она ускорила шаг, словно убегая от дальнейших расспросов.

Глава 7

Могиня

Девочки миновали городские ворота, выйдя следом за груженым обозом того самого мужичка, чья телега перегородила дорогу.

– Эй, Яруш, подвезти, может? – крикнул он ей.

– Не, спасибо, дядь Кондрат, нам тут недалече, через Струйку, до опушки мы.

– А-а-а, ясно, – протянул с пониманием, – к бабушке торопишься кроду жечь…

Ярослава кивнула. Кондратий печально кивнул.

– А мы, вишь, едем. – Он помолчал, задумчиво поглаживая бороду. – Один я остался, Яруш. Матрена моя померла зимой, как сынка нашего, Ростислава, убило в бою. Вот жинка его осталась да детки. Хоть бы мне успеть внучат поднять, людей из них вырастить. Пропади пропадом джунгары проклятые, что сиротами их сделали.

Ярослава молчала, медленно шагая рядом с телегой.

– А что, далече едете?

Дед Кондрат невесело хмыкнул:

– Сейчас до Тюмени-града. Там родня Матренина, к себе зовут, – он глянул на Ярушку. – Ты, Яруш, за домом нашим тож приглядывай, да?

– Вернетесь?

– Да, может, и вернемся… – Кондратий неопределенно повел плечом, посмотрел на дорогу.

Ярослава и Катя свернули с дороги, двинулись по тропинке в сторону леса.

Там, Катя видела уже отсюда, собралось много народа.

– А что там?

Ярушка, еще мрачная после разговора с дедом Кондратом, посмотрела вдаль.

– Кроду сейчас жечь будут.

– А это что?

– Увидишь…

Они миновали неглубокую речку Струйку, подошли ближе.

На окраине леса, за линией черной свежевскопанной земли, уже возвышался широкий помост, сложенный из бревен, сена и коры. На помосте, плотно укутанные в белый саван, лежали несколько мужчин. По одному, поднимаясь к каждому из них на помост, подходили люди: женщины, мужчины, старики, – подносили цветы, целовали в лоб и медленно спускались.

– Кто это?

Ярослава сорвала несколько цветов, собрала в букет.

– Аким, Никанор, Перебей, Коловрат. Все четверо погибли в стычке с джунгарами – те на прорыв пошли ниже по течению. А наши споймали их отряд, бой приняли. Да вот не все уцелели. – Она указала на худенькую старушку в красной одежде, руководившую процессией. – Вон и бабушка моя, – она серьезно взглянула на Катю. – Ты постой тут, ладно? Нам лишние вопросы сейчас не надобны, верно? И пошла в сторону помоста, а Катя присела на разогретый солнцем камень.

Она почему-то знала этот обряд.

Помост посреди круга – крода. Ее складывали из бревен, переложенных корой, сухой травой и соломой. Как день к ночи клониться начнет, ее подожгут, чтобы уходящее за горизонт солнце забрало дух их брата, мужа или отца. Там его встретит родня, проведет куда надо. И погибший воин будет защищать свою землю и свою семью. Только уже с той, другой стороны.

Она видела, как Ярослава взошла на помост, положила цветы каждому из погибших воинов, легко сбежала, подошла к бабушке, встала с ней рядом. Теплый ветер вместе с горьковатым запахом полыни донес зычный голос пожилой ведуньи:

– Отправляется Аким к роду своему! – и она подожгла один край кроды. – Отправляется Никанор к роду своему! – и подожгла другой край.

Яркий огонь, хватаясь за солому, загудел.

– Отправляется Перебей к роду своему! Отправляется Коловрат к роду своему! Прими, Сварог, братьев наших, проведи, вечно молодая Мара, их в мир Правный.