Посол

— Возможно, но, по крайней мере, я никогда не стану таким жирным, как старина Павел. Сейчас никакая лошадь не поднимет твою тушу.

Павел похлопал по своему круглому брюху и глубокомысленно кивнул:

— Да, тут ты прав. Но Павлу на это начхать. Теперь Павел сам поднимает лошадь. Но довольно! Пойдем, выпьем. Нам с тобой еще многое предстоит.

— Отлично, — ответил Каспар, осознав, что ночь серьезной пьянки неминуема. — Не думаю, что сегодня я еще что-то сделаю в посольстве. А кстати, ради Сигмара, что ты тут делаешь? Я думал, ты отправился домой, в свою станицу Ямовию, разводить лошадей.

— Тьфу! Мне сказали, что я неумеха неуклюжий, и не пожелали, чтобы я возвращался! Павел поехал в город, и его дядька Дростя нашел ему работу в посольстве, в качестве, так сказать, вознаграждения за годы верной службы в армии. Меня называют кислевитским посредником имперского посла. Звучит внушительно, а?

— О да, очень внушительно. А что это означает на самом деле?

Павел ухмыльнулся:

— С этим бесхребетным дураком Тугенхеймом это означало, что я могу целый день пить, а потом валиться спать в своем кабинете, а не в вонючей палатке где-то в степи. Идем! Выпьем у меня дома. Будешь моим гостем, пока не избавишься от Тугенхейма!

Каспар видел, что его старый соратник не примет отказа. Он улыбнулся; возможно, и впрямь будет лучше нагнать Павла и вспомнить старые деньки. Кроме того, он не желал оставаться в этом помещении, пока Тугенхейм не покинет посольства, и перспектива остановиться в таверне его тоже не радовала.

Каспар положил руку на плечо Павла:

— Пойдем, дружище. Надеюсь, у тебя дома еще много кваса.

— Об этом можешь не беспокоиться, — заверил его Павел.

V

Каспар отхлебнул квасу, а Павел одним махом опорожнил очередной кубок с крепким зельем. Приверженность улана квасу вошла в легенду, и, кажется, годы не ослабили его способности поглощать этот напиток. Каспар начал ощущать действие алкоголя, хотя вот уже более часа вертел в руках один бокал, посасывая из него спиртное. На полу валялись две пустые бутылки, а его товарищ к этому времени напился вдрабадан. Они сидели перед очагом на кухне Павла, дом которого оказался всего в пяти сотнях ярдов от посольства, а аккуратно привязанные повозки и карета разместились во дворе. Стефан отклонил приглашение Павла, предпочтя остаться в посольстве, где он мог начать кое-что приводить в приличный вид, делая здание более респектабельным. Рыцари Пантеры, все, за исключением стоящего снаружи на часах Валдааса, тоже поселились в посольстве. Каспар не завидовал неопрятным местным солдатам, расквартированным там, — они наверняка уже узнали на своей шкуре, что такое ярость Курта Бремена. Павел ухмыльнулся, влил в себя новую порцию кваса и рыгнул. Несмотря на внешнее обличье, Каспар знал, что Павел — человек умный, рассудительный и проницательный. А те немногочисленные письма, которыми они обменялись за последние несколько лет, показывали, что ряд весьма прибыльных контрактов на поставку лошадей армии Кислева сделали Павла Коровица к тому же весьма богатым человеком.

— Так кто такой этот Чекатило? — спросил Каспар.

Павел икнул и нахмурился.

— Очень плохой человек, — ответил он после паузы. — У него ни стыда, ни чести, ни совести. Убийца и вор, через него проходят незаконные делишки в Кислеве. У него повсюду есть свои люди. Все должны платить ему дань, иначе беда. Пожары, побои… Говорят, он убил собственного брата.

— Что же тогда его связывает с Тугенхеймом? О чем они могли договариваться?

— Когда дело касается Чекатило, меня ничем не удивишь. Тугенхейм наверняка продал ему посольство на корню, чтобы расплатиться с долгами. Возможно, посол слишком любил дорогих шлюх, — предположил Павел. — Кто знает, может, Кислеву повезет и Чекатило заберет Мясник?

Слова приятеля неожиданно распалили интерес Каспара:

— Мясник? А кто это? Тут какой-то безумный священник бредил о нем.

— Еще один поганец. Сумасшедший, — мрачно ответил Павел. Он раскурил трубку от огня, горевшего в очаге, и передал ее Каспару.- Никто не знает, кто такой Мясник, да и человек ли он вообще. Он убивает людей, мужчин, женщин, детей, и растворяется в тени. Он вырезает сердца жертв и ест их плоть. Некоторые говорят, что мясо убитых словно бы плавится и стекает с костей. Он погубил многих, и даже чекисты не могут поймать его. Действительно мерзкий тип. Люди боятся.

Каспар кивнул, вспомнив ряд убийств, захлестнувших несколько лет назад Альтдорф, — так называемых зверских убийств. Но тогда маньяка поймал и зарубил один ночной сторож, Клейнденст. — Сколько людей убито?

Павел пожал плечами:

— Трудно сказать. Пара дюжин, а то и больше. Но в Кислеве люди умирают все время. Кто знает, все ли жертвы — работа Мясника? Забудь о нем. Он безумец, и его скоро поймают и повесят.

Каспар допил квас и аккуратно подвинул кубок к Павлу. Затем он встал, потянулся и сказал:

— Ты, без сомнения, прав. В любом случае я устал, а дни предстоят трудные. Завтра утром я хочу встретиться с остальным штатом посольства и предпочел бы сделать это, не страдая от похмелья. Пойду-ка я спать.