Посол

Войны последних лет принесли невзгоды и тяготы во все уголки мира, навсегда изменив ландшафт Империи и Кислева. Поля Остермарка, Остланда и Южного Кислева лежали вытоптанные, опустошенные походами армий, и голод бродил по земле, как алчный убийца. После сокрушительного поражения при Аахдене, десятки тысяч кровожадных представителей северных племен хлынули к имперскому Вольфенбургу, окружив его. Надежды нации Каспара теперь держались на том, что этот великий северный город продержится до зимы, когда вражеские войска станут умирать от голода и холода. Но если он падет раньше, дорога на юг, к Альтдорфу, неизбежно откроется.

Орды беженцев, тысячи людей, устремились на юг, спасаясь от армий северян, оставляя города и поселения призракам. Это были суровые времена, но было в них и еще кое-что — неоспоримое напряжение, не имеющее ничего общего с боем барабанов войны, люди словно не желали находиться на открытом воздухе дольше, чем необходимо… Странно.

Мелькнувшее впереди на улице цветное пятно привлекло взгляд Каспара, и он увидел блестящую темно-зеленую карету, едущую навстречу. Выглядела она старомодной, но величественной, и Каспар заметил, что кислевиты радостно, без ворчания, сопровождавшего его собственный путь, освобождают дорогу перед экипажем. Лакированные дверцы украшал герб, изображающий коронованное сердце; когда карета проезжала мимо, Каспар мельком заметил в открытом окошке женщину с черными как вороново крыло волосами. Она кивнула Каспару, а он вытянул шею, провожая экипаж, удаляющийся туда, откуда они только что прибыли. Вскоре карета, двигаясь вдоль городских стен, исчезла из виду, завернув за угол.

Внимание Каспара, погрузившегося в размышления о том, кем может быть эта женщина, снова переключилось на дорогу, и тут же он резко натянул повод, останавливая коня, чтобы не задавить выскочившего прямо перед ним человека в черной сутане. Одежда человека свидетельствовала о том, что это один из священников Кислева, но лицо духовника светилось безумием, что совершенно не понравилось Каспару. Он уважительно прикоснулся к шляпе и направил лошадь влево, чтобы обогнуть мужчину, но тот снова преградил путь Каспару. Не желая проблем с местной церковью, Каспар выдавил улыбку и опять повернул коня. И вновь священник заступил ему дорогу.

— Тебя будут судить! — хрипло вскричал он. — Гнев Мясника падет на тебя! Он вырвет твое сердце и проглотит его, как леденец, а органы будет смаковать и обсасывать!

— Эй, ты, парень! — рявкнул Курт Бремен, заслоняя Каспара. — Займись своим делом. У нас нет времени на болтовню с тобой. Иди отсюда! Прочь, прочь!

Священник ткнул длинным, покрытым коркой грязи пальцем в рыцаря.

— Храмовник Сигмара, твой бог тебе здесь не поможет,- презрительно усмехнулся он.- Нож Мясника вспорет тебе живот с такой же легкостью, как его зубы сдерут плоть с твоих костей!

Бремен наполовину вытащил меч из ножен, многозначительно продемонстрировав чумазому священнику сверкающий клинок. Человек плюнул на землю под ноги коня Бремена, повернулся и шустро рванул прочь от рыцаря. Вскоре толпа поглотила его, и Бремен позволил мечу скользнуть обратно в ножны.

— Псих, — фыркнул он.

— Псих, — согласился Каспар, и они поехали дальше.

Громадный проспект оказался длинной улицей, на нем сосредоточились все виды ремесел и торговли. Продавцы в палатках зазывали прохожих, лоточники, как разбойники, кидались за убегающими жертвами, облаченные в меха горожане фланировали туда-сюда. Большинство мужчин щеголяли бритыми головами, на макушках которых оставляли по пучку волос, и длинными, висящими усами. Женщины носили простые шерстяные платья, богато расшитые шали, платки из козьей шерсти и отороченные мехом накидки.

Постепенно улица расширились, действительно превратившись в проспект с тянущимися по сторонам рядами таверн, наполненных пирующими людьми, распевающими воинственные песни и размахивающими боевыми топорами. Когда Каспар и его свита проезжали мимо, рев становился оглушительным, а пики угрожающе накренялись в сторону рыцарей. Проспект продолжал расширяться, пока не влился в выложенную гранитными плитами главную площадь, центр города — площадь Героев. Гигантские статуи давно почивших царей стояли вдоль периметра площади, а саму площадь окружали украшенные резьбой дома из красного камня, с узкими окнами и высокими заостренными крышами, увенчанными башенками с куполами-луковицами.

Но как ни впечатляющи были здания вокруг площади, они казались лишь бледными тенями величественного строения, возвышающегося на противоположной стороне, дворца царицы, Ледяной Королевы Катерины Великой. Могучая крепость тянулась к небесам ярусами белокаменных башен и украшенных яркими гирляндами бастионов; остроконечные шпили стремились ввысь, окружая огромный позолоченный купол. От такой красоты перехватывало дыхание, словно гигантская ледяная скульптура вздымалась из земли, и Каспар ощутил какое-то новое уважение к кислевитам. Ведь не могут же люди, воздвигшие подобное великолепие, все до одного быть жестокими и дикими?