Посол без верительных грамот

- Утром, - ответил робот. - Хозяин в это время уходил поесть.

- Естественно. Воздух слишком ионизировался, к тому же возможность разряда... Напряжение регулировал ты?

- Потом и Олли научилась.

- Она говорила тебе, когда выключать аппарат?

- Я знал и без нее. Мне объяснил хозяин.

- Но она разговаривала с тобой?

- Очень мало.

- А сидела она чаще всего здесь?

- Да, здесь.

- Твой хозяин беседовать с ней приходил сюда?

- Чаще сюда, иногда в гостиной. Я не понимаю...

- Это неважно, понимаешь ты или не понимаешь. Спрашивать буду я, ты отвечать. Так ты говоришь, Олли любила читать? Какие же книги она читала?

- По астрономии и физике, еще - по биологии и по... - Единственный глаз робота вдруг налился малиновой яростью. Он прохрипел с угрозой: - Вы - недруги. Я не говорил, что Олли любила читать, вы сами... Вы сделаете Олли зло. Вам нужно уйти.

Генрих засмеялся и похлопал старого робота по плечу. Теперь Генрих говорил своим обычным голосом:

- Не сердись, милый. Мы знаем, что Джексон запретил тебе говорить об Олли. И мы не хотим ей делать зло, даже мертвой. Поверь, я отношусь к ней с не меньшим уважением, чем он.

- Вам нужно уйти, - повторил робот хрипло. Голосовые контакты опять отказали, и он уже не старался их продуть. - Вы заставили меня нарушить запрет хозяина.

Не сделав и трех шагов к двери, Генрих опять остановился. В узком промежутке между двумя стеллажами висела фотография - хозяин квартиры со своей обезьянкой. Джексон на снимке стоял у окна. Это был человек среднего роста, он соответствовал своему голосу - улыбающееся лицо, веселые глаза. На его плече лежала рука обезьянки - перед ней-то и замер Генрих. Олли не доставала Джексону и до плеча и очень напоминала шимпанзенка длиннорукая, рыжеволосая, широкомордая, со ртом до ушей, с синими губами, выпирающими челюстями...

Но была одна странность в ее облике. Всякому, кто внимательно вглядывался в фотографию, просто нельзя было не заметить печали на мордочке Олли: пронзительно умными, бесконечно скорбными глазами всматривалась обезьянка в остановившихся перед нею людей.

Генрих снова повернулся к роботу.

- Друг мой! Старина! Не сомневаюсь, что Джексон запрещал тебе записывать голос Олли, но если хоть звук ее речи сохранился, хоть один звук!..

Ответ робота донесся словно из-за десяти дверей:

- Если вы знаете, что хозяин запрещал мне сохранять голос Олли, то должны также знать, что я ежедневно стирал с пленок все, что случайно она запечатлевала на них...

6

На улице Рой с улыбкой посмотрел на брата:

- Не мытьем так катаньем ты приобщаешь меня к анализу сновидений. Согласись все же, что прямого отношения к терзающим меня загадкам жизнь Джексона Петрова не имеет.

- Самое прямое, - убежденно ответил Генрих. - После вторичного посещения музея я в этом уверен. Послушай доказательства...

- Если ты о том, что Олли не имеет ничего общего с шимпанзенком Нелли и вовсе не обезьянка, а великолепно исполненный робот с электрическим питанием, так не стоит трудиться.

- Разве я давал тебе повод считать меня глупцом, Рой? Что между Нелли и Олли нет ничего общего, не требует доказательств.

- Тогда что же ты хотел сообщить?

- Ты узнал бы об этом две минуты назад, если бы не перебивал. Помнишь, в какой катушке напечатано бредовое эссе "Обезьяны в космосе"?

- Помню. Четырнадцатая катушка.

- А чем она отличается от других?

- Она последняя. По словам Артемьева, она завершает полное собрание сновидений Джексона Петрова.

- Вот тут ты ошибаешься. Четырнадцатая катушка - дополнительная к собранию, а не просто последняя. В ней посмертно собраны все ранние вещи Джексона, которые он не хотел вносить в свои сборники, считая художественно слабыми.

- Ты хочешь сказать, что сновидение "Обезьяны в космосе" - из ранних произведений Джексона?

- Я хочу сказать, что это было первое сновидение Джексона, передававшееся в эфир. Именно с "Обезьян в космосе" начался этот странный вид искусства.

Рой даже остановился от удивления.

- Генрих, ты и не подозреваешь, как это важно!

- Может быть, все-таки подозреваю? - Генрих потянул брата за руку. Терпеть не могу, когда ты ни с того ни с сего каменеешь на ходу.

- Куда мы идем?

- Ты не догадываешься?

- В Музей космоса, наверно?

- Куда же еще?

7

В огромных залах Музея космоса всегда было полно посетителей. На стенде экспедиции "Цефея" цветные фотографии показывали экипаж галактического корабля. На одной была изображена и Нелли рядом с командиром Сергеевым и штурманом Борном.

Рослая шимпанзе положила руки на плечи астронавтов, уродливая морда ее была вровень с головами людей.

- Ты знаешь, что меня удивляет? - сказал Рой. - Что эту тупую рожу спутали с тонким и умным лицом Олли, я еще могу объяснить - людям все обезьяны на одно лицо. Но заметить, что молодая шимпанзе в экспедиции не подросла, а стала меньше - это, согласись, не требовало особой наблюдательности.

- Возможно, кто-нибудь и заметил эту несуразность. И, может быть, узрел в ней новый закон природы: обстановка в космосе, в частности авария "Цефея" вызывает уменьшение тел животных.