Посол. Разорванный остров

Ну, катание на лодках и в экипажах, пешие прогулки – это само собой, размышлял Берг. Офицерский клуб? Любопытно, надо только узнать – удобно ли идти туда в статском платье. Салоны, о которых упоминал хозяин салона? Можно, конечно, и сходить, любопытства ради. Входной билет в 30–50 франков – не так уж и накладно за удовольствие поглядеть на высший свет и его досуг. На тех же знаменитых французских куртизанок – будет о чём рассказать в тесной компании товарищей-офицеров. Никаких сомнительных знакомств, разумеется – просто поглядеть. Ну, может, поговорить, перекинуться парой фраз. А может, и не только поговорить. В конце концов, Париж – неофициальная европейская столица любви!

Берг смущённо кашлянул, словно, забывшись, заговорил вслух. Нет, разумеется, в салонах, о которых говорил владелец магазина, не встретишь знаменитостей, о похождениях которых взахлёб писали все бульварные газеты – Баруччи, Коры Перл, Терезы Ла Пайва[25]. Эти жрицы любви имеют собственные дворцы и замки, а если и удостаивают своим вниманием салоны, то будьте уверены: не заведения для широкой публики и безвестных иностранцев, и не за 30–50 франков!

Чёрт, а у меня даже нет приличных визитных карточек, вспомнил офицер. Надо бы заказать – тем более что владелец магазина упоминал об этом. Не то что в великосветский салон – к мэтру Ворту идти неудобно. Кстати же, можно и заказать десяток визиток на вымышленное имя – кто знает, где и когда такая предосторожность может пригодиться!

Берг дотронулся серебряным набалдашником трости до плеча извозчика. Попросил:

– Любезный, мне нужно завернуть в какую-нибудь мастерскую, где срочно делают визитные карточки. Знаете такую? Ну и отлично, поехали!

* * *

Посланцы далёкой Японии понемногу привыкали к суматошной европейской жизни. По утрам, вместо того чтобы подкрепиться традиционной чашкой риса с кусочками рыбы и овощами, они порознь направлялись в ближайшую кофейню за углом. Съедали по два рогалика – правда, чрезвычайно свежих и аппетитных – через силу выпивали по большой чашке кофе со сливками. Потом Эномото и Уратаро отправлялись на прогулку – шли обычно на набережную, где часа полтора неподвижно сидели на скамейке, глядя на яркие блики солнца в волнах реки со странным названием Сена и почти при этом не разговаривали. Слушали крики чаек. Асикага Томео после памятной размолвки с Эномото в дороге старался как можно реже попадаться посланнику на глаза и почти не выходил из своей комнаты, не общаясь даже с Уратаро.

После прогулки японцы расходились по своим комнатам, а после полудня шли обедать в китайский ресторанчик, до которого приходилось добираться на фиакре едва ли не час. Пообедав, японцы обычно расставались – каждый шёл по своим делам. Эномото один раз посетил старого приятеля Жюля Брюне, потом нашёл салон знаменитого французского мастера-портного мсье Ворта, заказал у него мундир по присланным из Японии эскизам и ежедневно ходил к мэтру на чрезвычайно раздражающие его примерки.

После посещения салона Ворта Эномото нанимал фиакр и ехал кататься в один из многочисленных парков Парижа, и к вечеру возвращался домой. Чем в это время занимались лейтенанты – он не знал. По вечерам, велев прислуге вскипятить воду, Уратаро самолично заваривал традиционный японский чай и церемонно приглашал в общую гостиную сансея Эномото.

Когда японская дипломатическая делегация сменила гостиницу на съёмную квартиру, Уратаро сумел втолковать туповатому слуге, что ему нужен низенький столик. Такового в окрестных мебельных лавках, по уверениям слуги, не нашлось – пришлось покупать обыкновенный, европейский и укорачивать его ножки. Слуга отпилил их не слишком ровно, и под них всё время приходилось что-то подкладывать, чтобы чай не расплёскивался.

Пятый день в Париже начался для японцев как обычно. Только после кофейни, уже у порога дома, где путешественники снимали меблированную квартиру, Уратаро Сига придержал дверь, которую традиционно распахивал с поклоном перед Эномото.

– Сансей, вы не впервые в Европе, и, должно быть, уже научились различать одинаковые для нас лица варваров?

– Что вы хотите этим сказать, лейтенант?

– Я прошу вас, Эномото-сан, не торопясь повернуться ко мне. И, не привлекая внимания, поглядеть на человека в дверях лавки напротив…

Помедлив, Эномото повернулся к Уратаро, скользнул взглядом по зеленной лавке напротив. Как и всегда, приказчик раскладывал и перекладывал на лотках и ящиках выставленную перед лавочкой зелень и овощи, взбрызгивал свой нежный товар водой из кувшина.

Уратаро поднял трость, и, указывая её концом на конёк крыши дома, быстро заговорил:

– А теперь незаметно поглядите назад, ваше высокопревосходительство. Туда, откуда мы с вами только что пришли. Видите человека в коричневой одежде и с газетой в руке?

Эномото фыркнул:

– Только мне и забот, что разглядывать простолюдинов, лейтенант! Конечно, вижу – ну и что?