Посол. Разорванный остров

— Ну, скорее, я не желал продолжать разговор о господине Асикага Томео при свидетелях, — поклонился японец. — Вы позволите мне несколько уточняющих вопросов, господин директор?

— Разумеется! И с удовольствием отвечу на них, если смогу, — тонко улыбнулся Стремоухов.

— Господин Асикага в нашем посольстве действительно имеет полную служебную автономию. И не отчитывается мне в своих действиях — лишь ставит меня о некоторых из них в известность, — начал Эномото, тщательно подбирая слова. — И, упомянув о его служебной командировке в Голландию, я вовсе не желал ввести вас в заблуждение, господин Стремоухов. Я лишь повторил то, что господин Асикага счёл возможным мне сообщить… Его действительно видели в Париже?

— Совершенно верно, господин вице-адмирал! Ошибка исключена: сотрудник министерства Веклер хорошо знает в лицо всех аккредитованных в Петербурге иностранных дипломатов.

— А насколько случайной была упомянутая вами встреча в Париже, ваше высокопревосходительство? Вы, разумеется, можете не отвечать на сей не совсем тактичный вопрос, но мне очень желательно знать правду. Вы не пожалеете о своей искренности, уверяю вас, господин Стремоухов!

— Гм… Вы вынуждаете меня признаться в том, что за вашим коллегой осуществляется негласный присмотр? Если бы дело обстояло так, моя откровенность могла бы мне дорого стоить, господин Эномото! Особенно если учесть большую личную приязнь к вашей персоне со стороны государя императора, — тон у директора департамента был вполне шутливым, улыбка широкой, но глаза оставались серыми и колючими. — Поэтому давайте будем рассматривать ту парижскую встречу как случайную!

— Хорошо, пусть так. В любом случае я намерен сейчас кое-что сообщить вам, господин Стремоухов. Вы можете использовать то, что я скажу вам, — но без ссылки на источник получения информации. Во всяком случае, я везде и всегда в дальнейшем буду отрицать сам факт нашего нынешнего разговора.

— Понимаю вас, и заверяю, что буду максимально корректен. Итак, господин Эномото?

— Начну с вполне очевидного: вас явно не устраивает на начавшихся переговорах их темп. Я прав?

— Не могу с вами не согласиться: учитывая давность решаемого по Сахалину вопроса, российская сторона желала бы иметь больший прогресс в переговорах.

— Поверьте, господин Стремоухов: я такой же патриот моей страны, как и вы — своей. И так же, как и вы, имею перед своим правительством весьма жёсткие обязательства. Иначе говоря, мы с вами играем по правилам, которые придумали, к сожалению, не мы. И не мы в силах изменить эти правила. Скажу вам больше: я имею полномочия сделать российской стороне вполне конкретные предложения по Сахалину. Предложения, которые, смею надеяться, вполне могут устроить Россию. Но я связан временными рамками, господин Стремоухов: эти предложения я имею право вынести на обсуждение лишь по прошествии определённого времени. Или по прямому указанию своего правительства.

— Понимаю вас, господин вице-адмирал. И скажу больше: я с пониманием отношусь к вашей роли в нынешних переговорах.

— Благодарю вас. Что же касается господина Асикага, то его роль в нынешних переговорах не ясна и мне самому. Пожалуйста, поверьте! Многого, как я уже вам сказал, я и сам не знаю. А о том, что знаю наверняка — к сожалению, не могу говорить. Скажу одно как его непосредственный прямой начальник, господин Асикага — враг России. И противник переговоров, которые мы сейчас с вами ведём.

Помолчав, Эномото посмотрел Стремоухову прямо в глаза:

— Вы можете сказать мне, чем занимается в Париже господин Асикага?

— Не всё, господин Эномото: прошу вас также понять меня правильно. Достаточно ли будет того, что господин Веклер, наш сотрудник, зафиксировал факт отправки Асикага телеграфной депеши необычного содержания? причём не в Токио, как можно было бы предположить, а в город Кагосиму.

— А вашему сотруднику не удалось — совершенно случайно, разумеется, — ознакомиться с текстом этой депеши? Либо узнать имя адресата?

— Хм… Наш сотрудник, насколько я знаю, стоял у окошка, где производится приём международных телеграмм. А у господина Асикага проблемы с французским языком. Поэтому телеграфный служащий, желая записать текст депеши как можно точнее, вслух повторил её содержание. Депеша была адресована некоему торговцу тканями в Кагосиме. И речь шла о закупках каких-то тканей — вот всё, что я знаю, господин вице-адмирал! Веклеру показалось необычным то, что лейтенант японской армии и сотрудник дипломатической миссии занимается в Париже предметом, столь далёким от выполнения своих непосредственных обязанностей.

— Кагосима, если вы не знали этого до сих пор, господин Стремоухов, является штаб-квартирой военного министра Японии. Асикага — его человек. Поэтому я не сомневаюсь в том, что на самом деле телеграфное сообщение было отправлено именно ему. Не сомневаюсь также и в том, что депеша содержала зашифрованное сообщение. Причём настолько важное, что господин Асикага не рискнул отправлять его из Петербурга…