Посольство

Харгрейвс сейчас же вернулся к Лаверн, которая раньше отошла в угол с Бетси Восс, женой Билла. Они не были друзьями, хотя знали друг друга уже много лет. Скорее их можно было назвать союзницами, так как они сходились на приемах, где у них не было знакомых и они не чувствовали себя вполне уверенно в разговоре с другими.

– Миссис Бетси, – сказал Харгрейвс, пытаясь подражать фермеру со Среднего Запада. – Миссис Лаверн, мэм, я был бы очень счастлив, если бы...

Он замолчал, забыв, о чем хотел попросить.

– Папочка не разрешает здесь танцевать, – тихо сказала Лаверн, – правда, Бесс? Ты можешь представить себе Ройса Коннела крутящимся на ковре и...

– ...и спотыкающимся? – вставил Харгрейвс. – Представляете, споткнется?

– Между прочим, – сказала Бетси Восс, – он прекрасный танцор. Очень искусный.

Лаверн хотела что-то возразить, но передумала. Рука Харгрейвса оказалась на ее талии, а пальцы другой торопливо скользнули вверх под бюстгальтер.

– Слушайте, Харгривс, – она произнесла «гриве», хотя он дважды напоминал, что надо говорить «грейве», – кончайте меня лапать.

Бетси Восс была шокирована.

– Лаверн?!

– Он пьян, – объяснила она, выскальзывая из рук Харгрейвса, – и поэтому думает, что симпатичен. Он действительно симпатичен, но совсем не тем, чем ему кажется.

– Вы – цветок персика! – ответил Харгрейвс с таким чувством, будто объяснялся с кем-то другим. – Откровенно говоря, этот комплимент я мог бы отпустить очень не многим дамам. Может быть, только вам и миссис Лэм, но она недосягаема, – тараторил он.

– А я досягаема.

– Лично вы? – спросил журналист. – Вы прелестны, дорогая миссис Френч. В другой жизни или на другой планете я мог бы просить вас выйти за меня замуж или по крайней мере разрешить мне приласкать вас. Но сегодня вечером вы просто сияете красотой на приеме у Ройса.

Бетси Восс сердито фыркнула и отошла в сторону.

– Вы очень обидели ее, – заметила Лаверн.

– Я говорил все это вам.

– Это и было обидно.

– Представляю себе! – Он слегка возмутился. – Но вы, дорогуша, не обиделись?

– Вы намерены и дальше развивать тему о том, как приласкать меня?

– Ничего странного в этом не вижу. Хочу пригласить вас на танец.

– А разве Ройс не сказал, что должно быть еще две пары?

– Что-то в этом роде.

– Ну тогда уговорите его пригласить Джейн Вейл. Она в него по уши влюблена.

Лаверн подумала и сказала:

– И Дойла. Этого приятеля Коннела со студенческих лет. Могу поклясться, что он не менее классный танцор.

– Правда? Вы уверены?

– Харгрейвс, и откуда у меня впечатление, что те, кто пишет колонки слухов, – мужчины ого-го?

* * *

– Нет, Махмет, – сказала Лейла брату так тихо, что ее мог услышать только он, – это дело так просто не пройдет. Мадам Люссак, может, и не будет возражать, ведь французы довольно терпимы в этих вопросах. А вот этот так называемый кинопродюсер спит и видит, как избавиться от своей болтливой подруги. Даже по его лягушачьим глазам видно, что он бабник. А вот профессор Маргарин и его жена слишком старомодны. И, если ты пригласишь только мужа, а не ее, она обидится.

– Но Лейла, ты же знаешь это место в Голдерс-Грин. Туда пускают только мужчин.

– Тогда приглашай каждого в отдельности, и только тех, кто нашей крови...

– Уже поздно. Я уже говорил с Мак-Налти и еще с одним журналистом. Так что зверя уже выпустили из клетки. Я тебя прошу только об одном: собери всех женщин, ведь их всего три, и развези по домам в одном из наших лимузинов. Это не так сложно? Ты сказала, что только профессор Маргарин может обидеться. Ну и ладно.

– Не имею представления, как к этому отнесется подруга киношника. Она так быстро треплется по-итальянски, что я успеваю уловить только одно слово из десяти.

– Лейла, хватит.

Последовала долгая пауза.

– Хорошо, Махмет. – Она отвернулась от него, взмахнув разноцветной тканью, и прошла в угол комнаты, где три женщины пытались поддержать подобие разговора, смешивая французский, итальянский и английский. Профессор Маргарин старалась объяснить, чем она и муж занимались в пустыне, где им, двум ученым, пришлось вести жизнь бедуинов, правда, с «лендроверами» и сейсмическим оборудованием.

– Нет, э, мы, э, вызывали эти petit[41]

 взрывы.

Профессор Маргарин была низенькой полноватой женщиной с седыми волосами и челкой на лбу. Она погружала свои пальцы в толстый ковер, а потом выдергивала их с громким возгласом: бум!

– Brava! – воскликнула маленькая итальянка. – Tu sei molto carina[42].

– Дамы, – начала терпеливо Лейла, – думаю, что для вас это был не самый обычный вечер. Он, наверное, был бы более характерен для Дамаска или Эр-Рияда. И вот сейчас мой брат по ближневосточной традиции пригласил мужчин в один из кабаков, находящихся в Северном Лондоне, где можно увидеть танец живота.

Поскольку все промолчали, Лейла обратилась к любовнице киношника.

– Gli uomini, capisce, gli uomini vanno fuori senza donne.

– Ma, perche?

– Perche c'e uno spettacolo con, um, ballerine, yes? La danza di stomaco, capisce?

Итальянка разразилась хохотом.

– Bene! E le donne? C'e vino, no? C'e qualche cose da mangiare, no? Benissimo!