Посольство (ЛП)

- Конечно, вывезли. А с ним вместе - целый секстет горбатых кавказских балалаечников. Боже милостивый, что за чушь вам приходит в голову?!

Оказавшись наконец на улице, Гэмбл подтянул узел галстука. Утро было ясное. После вчерашнего Гэмблу было слегка не по себе - слишком много было выпито - и очень хотелось кофе. Его приткнувшаяся у обочины машина, похожая на серую бездомную кошку, получила вчера, бедняга, ещё одну вмятину на крыле. Гэмбл сел за руль и поехал в "Альму" - там можно будет расположиться за вынесенным на тротуар столиком, смотреть, как проникают сквозь листву солнечные лучи, пить кофе и листать газеты.

Поставив машину, он направился в кафе - и тут заметил на тротуаре ходко подгребающего к нему Мак-Гиннеса, у которого был вид человека, сумевшего в открытом море взобраться на палубу идущего мимо парохода. Поравнявшись с Гэмблом, он зыркнул в его сторону глазами, призадумался на мгновение, потом лег на другой галс и пошел параллельным курсом. Откуда-то появилась замусоленная картинка. Гэмбл увидел два сплетенных в объятии тела, морзянку замигавших маленьких глазок, красную физиономию.

- Сколько? - спросил он.

- Десять долларов.

Боже милостивый, - подумал Гэмбл, - и ещё смеют утверждать, будто порнобизнес переживает тяжелые времена. Однако не упускать же было такой шанс наконец познакомиться с этим проходимцем. Быстро и молча - Мак-Гиннес озирался по сторонам - они совершили обмен: купюры и открытки перешли из рук в руки.

- Доллары не хотите продать? Особо выгодный курс, - прокаркал Мак-Гиннес.

- Нет, спасибо.

Мак-Гиннес, не прибавив больше ни слова и не удостоив клиента взглядом, сунул выручку в карман и поплыл дальше. Гэмбл зашел в кафе, ощущая в душе ликующее чувство, к которому примешивалось легчайшее разочарование от того, что знакомство не удалось упрочить, что Мак-Гиннес не произнес слов, которые подвели бы итог этим двенадцати пропащим годам. Но ничего, черт возьми, ничего! Все-таки он это сделал, все-таки сделал!

Гарсон стоял на террасе кафе. Гэмбл сел за дальний столик, заказал кофе и свалил толстую кипу утренних газет на свободный стул. Их надо будет просмотреть, хотя чертовски не хочется. Потом он осторожно взглянул на верхнюю открытку. Два нагих, сплетенных в объятии тела. Подпись на пяти языках гласила: "Огюст Роден. Поцелуй. Музей Родена, Париж".

Он хрипло расхохотался и вышел из кафе, оглядывая улицу. Однако Мак-Гиннеса нигде не было видно. Девушки бежали на службу , шел почтальон, и, озаренный ясным утренним светом африканец, высокий и тонкий, как борзая, размашистыми движениями подметал мостовую.