Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг.

Естественно, что Годунову не могла понравиться инициатива шаха Аббаса. Налаживание непосредственных связей между Европой и Персией могло привести к устранению Б. Годунова от занимаемых им выгодных позиций посредничества между ними. Персидские послы были задержаны в Русском государстве на шесть месяцев. Правда, надо иметь в виду, что посольство прибыло в Москву в ноябре, а с какими трудностями сталкивались путешественники по России зимой, будет хорошо видно из тех бедствий, которым подверглось папское посольство кармелитов через пять лет. Пребывание при дворе Бориса Годунова самым драматическим образом отразилось на дальнейшей истории посольства и карьере Ширли. Именно этого и добивался Годунов. Ширли, безродному иностранцу, не доверял второй посол Хусейн Алибек, представитель знатного племени байят, имевший в Персии личный гарнизон в 3000 кызылбашей[249]. По замыслу шаха Аббаса, Хусейн Али-бек должен был играть роль представительской фигуры, пока Ширли вел бы переговоры с европейскими государями на понятном им языке. Ширли, человек столь же честолюбивый, сколь тщеславный, с самого отъезда из Исфахана ревностно подчеркивал и охранял свой статус персидского посла, полученный от шаха. Годунов, наоборот, демонстративно нивелировал его статус, назначая ему самое последнее место – после Пер Кули-бека и Хусейн Али-бека. Кроме того, за Ширли постоянно следили и, по словам одного из сопровождавших его Уильяма Перри, царь «ежедневно присылал своих князей расспрашивать сэра Антони о различных пустых подробностях, стараясь таким образом отыскать какие-нибудь улики против него

»[250].

Уильям Перри сообщает и другие подробности. Хусейн Али-бек интриговал против Ширли, «подстрекая» о. Николау да Мело измышлять против «сэра Антония всевозможные позорные вещи

»[251]. Самым выгодным в этой «междоусобной склоке» для Годунова было обвинение Ширли в том, что он якобы «явился в эту страну как шпион с целями, клонящимися к его собственной выгоде, а не выгоде Персии и христианства, как он сам утверждал»[252]

. Ширли был арестован, брошен в темницу как шпион, и с ним проводились «дознавательные» процедуры, на которых устраивались очные ставки с Николау да Мело. На одной такой встрече «сэр Антоний вскипел такой яростью, что со всей силы ударил монаха по толстому лицу так, что последний потерял сознание»[253]

. После этого, по словам Перри, Годунов, который, получается, лично присутствовал на «дознании», якобы убедился в невиновности Ширли и приказал его отпустить и даже разрешил англичанам видеться с проживавшими в Москве английскими торговцами. А о. Николау да Мело, как уже отмечалось, был предан церковному суду.

Казалось бы, конфликт исчерпан. Но простодушный англичанин не заметил главного – для чего было организована, без сомнения лично Годуновым, вся эта странная интрига. А ведь он сам упомянул об этом в своем рассказе. «Вследствие этого (то есть ареста Ширли) у сэра Антония отобрали все письма шаха, вскрыли их, чтобы узнать их содержимое»[254]. Это и было то, к чему стремился Годунов. Ему было необходимо знать, не вел ли шах Аббас двойную игру и не замышлял ли он с «европейскими принцами» дел, которые нанесли бы ущерб интересам Русского государства. После того как он выяснил, что ничего подобного шах не замышлял, посольство было отпущено в Европу.