Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли

Вместе с распространением христианства и после предварительной работы Платона и Аристотеля начинается новая гносеология. Хайдеггер неоднократно соглашался со словами Ницше, что «христианство было не более, чем платонизмом для масс». Не везде, конечно, люди, принимающие христианство, иудаизм или ислам, автоматически порывают с манифестационистским представлением о познании, ориентированным на тождество объекта и субъекта. Это сохраняется еще очень долго, и может быть, вообще никогда не исчезает в рамках креационистских моделей. — Вопрос о том, до какой степени глубины проникает в монотеистические культуры, всегда возведенные на фундаменте более древних манифе-стационистских культур, острота креационистской теологии, всегда остается открытым. На него так же трудно ответить однозначно, как и определить в ином контексте глубину качественной модернизации, проходящей в тех или иных традиционных обществах.

Но, строго говоря, принимая христианство, ислам или иудаизм, человечество перешло к новой гносеологической модели,жестко утверждающей абсолютное несовпадение субъекта и объекта.В этой парадигме нет высшего тождества,

и природа познающего и познаваемого признается за две фундаментально различные вещи. Монотеизм, утверждающий, что мир создан из ничто, а не из Бога(сге-atio ex nihilo), необратимо, фундаментально, бесконечно, трагически разрывает тождество субъекта и объекта.

И здесь становится понятно, почему философия аристотелизма и платонизма сыграла столь большую роль в креационистских религиях: в христианстве (особенно в схоластике), в исламе и в иудаизме. И Аристотель, и Платон подробно описывали структуру функционирования человеческого рассудка. И те мифы, на которых они основывались и которые они в себя вбирали, проходили у них через рассудочную сетку.Это позволило интегрировать многие моменты их философии в монотеистические богословские конструкции, которые также строились, в первую очередь, на рассудке.

Познание как познание сотворенности

Креационистская модель, как мы уже видели, утверждает, что есть не одно бытие, а два. Одно — настоящее, это бытие Бога, а второе — условное, это бытие твари. Сущность твари — ничто, потому что мир создан из ничто, а не из Бога, и соответственно, это ничто не может никуда вернуться, кроме как к самому себе, к своему ничтожеству. И всё остальное не возвращается к Богу, потому что соткано из ничто, а зачем ему возвращаться к Богу, если оно создано из ничто? И все бытие твари сводится к тому, что она не просто так, а именно тваръ,

ens creatum. Тварность, сотворенность и есть форма ее бытийности. Она есть, посколькуона сотворена, и в той мере,в какой она сотворена. Вне этой сотворенности, т.е. сама по себе, сама в себе, она не есть,т.е. есть ничто.

Возникает неснимаемый барьер между тварью и Творцом. Тварь — ничто из твари — никогда и ни при каких обстоятельствах не может познать Творца. Творец абсолютно непознаваем для твари. Сотворенный субъект, человек или ангел, познавая бытие мира, познает только одно — сотворенность

— себя и того, что перед ним. Не Бог, но сотворенностьмира становится в таком случае главным объектом познания.

Если же человек хочет познать Бога, то он может постигнуть его только как иное,и это предельная формула для обозначения высшего объекта познания в рамках гносеологии креационистских религий: Бог всегда есть иное.Здесь происходит надрыв той идентичности,

— субъекта и объекта, причины и следствия, имманентного и трансцендентного, — на которой была основана домонотеистическая, манифестационистская гносеологическая модель.

Бог может быть бесконечно близкимк человеку в процессе его познания, но Он никогда не становится им самим. И даже «обожение», «теосис», о котором учили православные мистики-исихасты и отцы-каппадо-кийцы, говорил не о слиянии природ, но о полном отождествлении с образом, заложенном в форму, состоящей из праха. Сущность человеческой природы спасена, но не божественна, потому что в ней заложено фундаментальное, метафизическое различие Творца и твари.

Здесь — хотя всё ещё в рамках парадигмы премодерна — возникает принципиально новое представление о познании Абсолюта или Первоначала. Эта граница в гносеологическом смысле значит очень много. Именно здесь коренится основа гносеологического дуализма, который станет аксиомой теории познания в эпоху модерна, ибо субъект и объект здесь никогда не совпадают до конца в силу изначального принципа творения.У неоплатоников или индуистов был монизм, а не дуализм, у них был «адвайтизм», объект и субъект совпадали. В креационизме они уже не совпадают.

Гносеология веры