Постигающий тайну

– А ты, единственный среди них человек! И православный! Ты ведьме продался! Тебя поимеют во все дыры, и заплатят, как проститутке!

Устыдившись промелькнувшей в ответ мысли «хорошо, хоть заплатят!», Геннадий хотел сказать что-то еще в свое оправдание, но старец снова переключился на Инессу:

– Я веру истинную в себе несу, православную! И не позволю демонам порочить пресветлый храм мой! Общение святых несовместимо с общением нечестивых! Да расточится сила диаволия от крестного знамения моего! – и он принялся осенять Инессу и остальных крестными знамениями, бормоча какую-то молитву.

– Черта с два! – опять выкрикнула Анабелла. – Не сработает твоя магия!

Владычица Инесса вновь подала ей знак рукой замолчать, а сама вежливо, но твердо сказала:

– Зря стараешься, отец! Нет в словах твоих силы, совсем никакой нет, и стоят они не больше, чем кряканье утки крестьянской! Сойди с пути нашего, миром прошу тебя!

– Даже и не думай об этом! Любой, кто покусится на алтарь наш, растоптан будет!

– Это точно, – согласилась Владычица Инесса, – приди к вам сегодня Христос, вы бы и его заново распяли!

– Да-да! Безусловно! – поддержали эту идею Шнырь и Анабелла, а Типлиил, выдвинувшись на передний план и демонстративно натягивая на пальцы кастет, предложил:

– А может, отец, по котелку слегка?

Однако вид недоброго богатыря с кастетом не только не напугал старца, но скорее ободрил его. Горделиво приосанившись, он изрек:

– Не убоюсь тебя, слуга диаволий, и смерти за веру православную не убоюсь!

– Я слуга Принцессы Небесной! – не согласился Типлиил, – А ты – фарисей! Восстал ты на защиту церкви, но церковь сия утратила связь с Господом, и святость ушла из нее давно! Вполне узрел я ничтожество твое, и тщету поползновений твоих! В последний раз взываю: сойди с пути нашего! А продолжишь прекословить, то во гневе праведном да не возгнушается кулак мой расшибить пятак твой!

Угроза Типлиила насторожила Геннадия. Ну ладно там пьяный хулиган, или распоясавшийся черт, но бить в рыло пожилого человека, священнослужителя, да еще и кастетом – это совсем «не комильфо», это негуманно и отвратительно. Поэтому неожиданно требовательным он тоном заявил:

– Вот ты ему сейчас «в пятак», он скопытится, вы потом в свое измерение уйдете, а меня менты обвинят, будто я дедло пришиб! А скандал будет – у церкви сейчас административный ресурс ого-го, они вон недвижимость даже гребут, какую захотят!

– Гена, пожалуй, прав! – поддержала Владычица Инесса. – Нам, конечно, чихать на их ресурс, но приближаясь к месту святому, подобает благоговение возжигать в душе своей, а если одновременно кастетом хари крушить направо и налево, то благоговейное чувство несложно и растерять!

– Ну хорошо, – с неохотой согласился Типлиил. – Но надо же как-то вопрос решать! Тогда давай энергетически поборемся! – обратился он уже к старцу. – Выйди вперед, хрыч, сразись со мной, покажи свою силу православную! Если есть она у тебя, и если вообще она существует! А я призову мою силу, силу истинную, от добра и света, от Господа нашего идущую! Взгляни в глаза мои! Изольем силу нашу друг на друга, и кто первый слетит с копыт, тот, стало быть, и проиграл! Собьешь меня – и повернем мы назад, а не собьешь – войдем в храм твой и свершим там дело свое!

Не колеблясь, старец принял вызов, перекрестился и сделал шаг вперед. Геннадий машинально попятился назад. Орлиный взор старца горел огнем, а в позе и чертах лица проступала воля, суровость и неколебимость. Типлиил тоже шагнул вперед. И его поза выражала решимость, правда в остальном он не дотягивал до возвышенного образа своего оппонента. Тренировочные штаны с лампасами, серая фуфайка с капюшоном и кожаная барсетка скорее вызывали ассоциации в духе «летел Вован на джипаре…»

Они молча смотрели друг на друга, но атмосфера незримо накалялось. Геннадию показалось, что между ними возникает мощная энергетическая дуга, и он отступил немного назад. Из этой новой позиции лицо Типлиила видеть не получалось, но зато хорошо было наблюдать за старцем. Поначалу тот стоял, будто неуязвимый воин, не сомневающийся в своей правоте.

Но скоро стало заметно, что старец все же противостоит невидимой силе, и что сила эта теснит и давит его, хотя он стойко держит позицию. Еще через полминуты тень беспокойства пала на лицо старца, вероятно враждебная сила развернулась вовсю и начала обретать перевес. Капли пота выступили у него на лбу, он напрягся, словно штангист, берущий рекордный вес, мышца на скуле задрожала. В какой-то момент Геннадию показалось, что в глазах старца мелькнул испуг, но тут опять ситуация стала меняться. Напряжение на лице православного воина рассеялось, оно снова стало спокойным и уверенным. Дела пошли на лад. Старец, судя по всему, сумел преодолеть силу Типлиила и теснил уже его самого. Искорки торжества блеснули в его глазах.