Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

Кроме того, Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины — как официальная организация — участвовало в разработке закона об охране исторического наследия. Однако в России законопроекты, если они не требуются высшей власти, всегда принимают долго и безуспешно. Распущенная в 1912 году III Государственная дума так и не успела рассмотреть законопроект об охране памятников древности. В следующем году законопроект появился в Комиссии законодательных предположений уже IV Госдумы. Но единодушная критика со стороны художественных и научных учреждений вновь помешала ему обрести силу закона [17. С. 136, 137].

Несмотря на отсутствие соответствующего законодательства и равнодушие к проблеме сохранения культурного наследия со стороны властей, интеллигентской общественности всё же удавалось спасти немало памятников. «Дело делается, — писал отцу в конце 1907 года Мстислав Добужинский. — Отстояли-таки и Чернышёв мост и вот только что — Инженерный замок: хотели ведь застроить кругом и два павильончика, где фехтовальная школа, снести» [9. С. 410]. Были также другие свидетельства той роли, которую играли градозащитники в дореволюционном Петербурге. В 1908–1910 годах, когда городская Дума обсуждала вопросы развития Петербурга — застройки новых районов, прокладки новых проспектов (в частности, проспектов Николая Второго, на месте предназначаемого к засыпке Крюкова канала, и Романовского, который должен был дублировать Невский), строительства метро, — по всем этим проектам основным экспертом выступала Академия художеств. В своих рекомендациях Академия неизменно подчёркивала, что все преобразования должны проводиться при обязательном сохранении архитектурных достопримечательностей. В связи с начавшейся вскоре Первой мировой войной крупные проекты тогда так и остались на бумаге, но примечательно, что мнения членов Академии и других деятелей культуры, как подтверждают документы, были учтены.

И ещё один исторический факт, говорящий о влиятельности градозащитников начала прошлого столетия. Если во второй половине XIX века, как свидетельствует один из крупнейших современных историков петербургской архитектуры Борис Кириков, «преобладало неприятие классицистического города», то «в 1900-х происходит позитивная переоценка отечественного классицизма и барокко. Приходит осознание того, что эти стили задают основной тон и масштаб центра северной столицы, формируют её величественно строгий ансамблевый строй, определяя своеобразие Петербурга — русского европеизированного города [12. С. 50–51]. В результате, если «к 1905 в Петербурге было осуществлено лишь 30 объектов неоклассической ориентации, что составляет порядка 5 процентов от общего массива неклассической застройки дореволюционного периода», то «следующая стадия (по 1910 г.) оставила уже около 140 построек», а «после 1910 наступил триумф ретроспективизма <…> и «в эти годы было возведено более 400 зданий и сооружений, представляющих многообразные варианты и оттенки неоклассического движения. Эти постройки охватывают весь типологический спектр: основную массу составляют доходные (многоквартирные жилые) дома, затем следуют общественные здания разного назначения, особняки, малые формы, отдельные интерьеры, инженерные и производственные сооружения» [12. С. 53].

Через сто лет, в начале XXI века, история повторилась, и Петербург прошёл тот же путь — от безнаказанности строителей, поддерживаемой городскими властями, до такого возрастания общественного мнения, с которым уже нельзя не считаться.

Едва строительный бизнес накопил финансовый жирок, как у него тут же обнаружился поистине зверский аппетит. В новостных сводках петербургских информагентств каждый день стали появляться сообщения о том, что вокруг такого-то старого здания или сквера вырос синий забор (чёрная метка), по такому-то адресу разрушают старинный особняк, а по такому-то уже бьют сваи, отчего по стенам рядом стоящих домов пошли угрожающие трещины… И это в тех самых исторических кварталах города и неподалёку от его пригородных дворцово-парковых ансамблей, которые совсем недавно, в 1990 году, были внесены в Список объектов всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО и находились под международной охраной как «единственное в своём роде и совершенное воплощение на обширном пространстве в течение 200 лет европейской идеи регулярного города, гармонизированного с ландшафтом»! [16. С. 241].