Постовой

— Подожди, у тебя кровь на груди, и, наверное, шок от ранения — сильная рука напарника, хрен вырвешься, прихватила меня за шиворот и потащила обратно в магазин.

Глава 21

У преступников тысяча дорог, а у нас одна.

Пока я пытался вырваться из рук напарника, из ворот магазина с молодецким ревом, «жопой» назад, выскочил инкассаторский УАЗик, и чуть не размазав нас по бакам с мусором во время разворота, вихляя, выскочил на улицу Убитого Чекиста, и едва разминувшись с медленно катящим по «главной» «новым» «Запорожцем», который от испуга взвизгнул клаксоном, резво, как наверное не ездил и первые десять тысяч километров своей молодости, умчался в сторону Госбанка, чье бордовое здание в стиле конструктивизма, как раз, пряталось за поворотом. Представив, как два «мусора» чуть не погибли в мусоре, меня пробил истерический смех, что помогло Диме за шиворот затащить меня в ворота Универсама и прислонить к груде металлических ящиков. Сделав это действо, Дима замер в растерянности и стал беспомощно озираться по сторонам. По сценарию он должен был либо заорать «Санитарка, тут раненый», либо «Вызовите скорую». Но кричать в пустые, длинные коридоры было глупо. Грузчики разбежались, любопытные продавцы не появились, только темно-коричневая пыль, неопрятными клубами, продолжала висеть в воздухе. Ни звука, ни шума шагов, ни гомона очевидцев. Очевидно, советские граждане, стали чаще видеть сводку происшествий и отучились с дурацким любопытством мчаться на выстрелы. Отсмеявшись, я простонал «Подожди я сам всё сделаю» и свернув голову вниз, стал тщательно отряхивать темные разводы.

— Ты что делаешь, псих! — напарник попытался схватить меня за руку.

— Дима, это не кровь, это пыль от плитки — я старательно бил ладонью по рубахе — вон посмотри!

Уголок, который меня спас, представлял собой жалкое зрелище. Разбитая кафельная плитка, висящая в воздухе облако тёмно-коричневой керамической пыли и глубокая борозда в том месте, где кусок свинца не ушёл в рикошет, а расколол керамический квадратик.

— Всё, со мной всё в порядке. Давай охраняй место происшествия, а я пробегу по окрестностям!

— Куда ты побежишь? У него же пистолет!

— Дим, он давно уже убежал! Блин, всё, давай, не держи меня.

Самый центр Города — очень мало жилых домов и огромное количество контор, проектных институтов, различных управлений и трестов. Тысячи целенаправленно спешащих пешеходов, бабушек у подъезда почти нет, мам с детишками очень мало. Мне просто повезло, повезло относительно, конечно. Через полчаса беготни по окрестностям, бесчисленных экспресс- опросов граждан, одному милиционеру с покрытыми грязными разводными лицом и коричневыми пятнами на грязно-голубой рубашке, удалось пересечься с траекторией движения нашего злодея, найти почти остывший след. В одном из старых дворов, сжатого со всех сторон чванливыми управлениями Транссиба, у ободранного ящика с мусором, сидел классический бомж, вонючий уже на дистанции в три метра, свалявшейся бородой, мордой, опухшей во всех возможных местах и заплывшими, в гнойных корках, глазами. Счастливый, до невозможности довольный бомж уже был облачен в новенькие серые брюки от рабочей спецовки. Негнущимися гнилыми пальцами он держал такую же куртку, рассматривая ее на просвет, подслеповатыми глазами.

— Стой не одевай — заорал я, когда увидел, что он начал натягивать куртку на свой вшивый свитер: — что я сказал, руки убери!

— Ты где это взял?

— Нашёл.

— Где нашёл?

— Здесь!

— Рубль дам, если по порядку объяснишь.

— Правда дашь?

— Да!

— Видел мужика.

— Какого мужика?

— Не знаю. Мужик на велосипеде.

— Какой велосипед — большой, маленький, цвет какой — зелёный, красный, чёрный, синий?

Бомж задумался, почесал свою бороденку, полный блевотины и старых крошек. Было слышно, как попыталась провернуться шестеренка в мыслительном процессе, но громко хлюпнула смесь одеколона и охлаждающей жидкости, текущая по изношенным кровеносным сосудам, но без единой холестериновой бляшки, и умственная деятельность прекратилась, не начавшись.

— Багажник был, впереди. Мужик подъехал, с себя спецовку стянул и в мусорку её бросил, а я вон там стоял — бомж махнул рукой в сторону угла дома: — бутылки нашёл, три штуки. Я думаю — что вещам пропадать, подошёл, а они совсем новые.

— Куда мужик поехал?

— Туда — бомж махнул рукой сторону единственного выезды со двора. Ну да. Логично. Я заглянул в помойный ящик: капроновые колготки, с какой-то блескучей лайкрой, чёрной кляксой выделялись на фоне остального мусора, а сверху лежали новые нитяные рабочие перчатки.

— Давай, колготки, перчатки вот в газетку заверни и пойдём.

— Куда?

— Куда надо!

— Я никуда не пойду!

— Я тебе жопу сейчас распинаю! Пошли, я сказал!