Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм

В качестве примера можно привести утверждение одного из влиятельных американских историков, весьма популярного в среде постструктуралистов, Хейдена Уайта (379), что история как форма словесного дискурса обычно имеет тенденцию оформляться в виде специфического сюжетного модуса. Другими словами, историки, рассказывая о прошлом, скорее заняты нахождением сюжета, который смог бы упорядочить описываемые ими события в осмысленно связной последовательности. Такими модусами для Уайта являются «романс»[1], «трагедия», «комедия» и «сатира», т. е. историография для него способна существовать лишь в жанровых формах, парадигма которых была разработана канадским литературоведом Нортропом Фраем.

Если мы обратимся к социальной психологии, то увидим аналогичную картину.

Так, Кеннет Мэррей высказывает мысль, опять же ссылаясь на Фрая, Уайта, П. Рикера, Джеймсона, что человек строит свою личность (идентичность) по канонам художественного повествования типа «романса» или «комедии».

Примеры такого рода проясняют, почему в этой книге я особо важную роль уделяю литературоведческому постструктурализму. Свойственное постструктурализму представление о всяком современном мышлении как о преимущественно «поэтическом», онтологизация понятия «текста» («повествования»), ставшего эпистемологической моделью реальности как таковой, неизбежно выдвинули на первый план науку о тексте и прежде всего о художественном тексте. Всякая наука, даже и не гуманитарная, отныне, согласно постструктуралистским представлениям, отчасти является «наукой о тексте» или формой деятельности, порождающей художественные тексты. В то же время, поскольку всякая наука теперь ведает прежде всего «текстами» («историями», «повествованиями»), литературоведение перерастает собственные границы и рассматривается как модель науки вообще, как универсальное проблемное поле, на котором вырабатывается методика анализа текстов как общего для всех наук предмета.

Несмотря на явно универсальный характер собственно постструктуралистских идей «повествования-текста» и «поэтического мышления», постструктуралисты рассматривают концепцию «универсализма», т. е. любую объяснительную схему или обобщающую теорию, претендующую на логическое обоснование закономерностей реальности, как «маску догматизма» и называют деятельность такого рода проявлением «метафизики» (под которой они понимают принципы причинности, идентичности, истины и т. п.), являющейся главным предметом их инвектив.

Столь же отрицательно они относятся к идее «роста», или «прогресса», в области научных знаний, а также к проблеме социально-исторического развития. Сам принцип рациональности постструктуралисты считают проявлением «империализма рассудка», якобы ограничивающим спонтанность работы мысли и воображения, и черпают свое вдохновение в бессознательном.

Отсюда проистекает и то явление, которое исследователи называют «болезненно патологической завороженностью» иррационализмом, неприятием целостности и пристрастием ко всему нестабильному, противоречивому, фрагментарному и случайному.

Постструктурализм утверждает принцип «методологического сомнения» по отношению ко всем позитивным истинам, установкам и убеждениям, существовавшим и существующим в западном обществе и применяющимся якобы для его «легитимации», т. е. самооправдания и узаконивания. В самом общем плане теория постструктурализма[2]

— это выражение философского релятивизма и скептицизма, «эпистемологического сомнения», являющегося по своей сути теоретической реакцией на позитивистские представления о природе человеческого знания.

Эта книга посвящена, собственно говоря, мифологичности научного мышления в сфере гуманитарных знаний, бытию и эволюции различных концепций и представлений, которые по мере своего употребления приобретают фантомный характер мифем и мифологем научного сознания. Мне бы особо хотелось подчеркнуть, что мне приходится изучать актуальную практику бытования идей, а отнюдь не их археологию.

В принципе здесь очень редко можно говорить о каком-либо терминологическом консенсусе: многообразие подходов, эволюция взглядов в зависимости от конъюнктуры постоянно меняющегося фона различных теоретических парадигм, — приводит к качественному трансформированию объема и смысла любого термина. Чем более влиятелен, популярен — а иногда и просто моден — тот или иной термин, тем более разноречива его интерпретация. То же самое относится как к отдельным теоретикам, так и к целым доктринам.

Поэтому говорить о строгой систематичности постструктуралистской доктрины не приходится.