Поступь империи - Поступь империи. Право выбора. Мы поднимаем выше стяги! Между Западом и Югом

Они пробурчали нечто одобрительное. Мол, естественно будет вовремя там, где ты скажешь, государь. Напоследок шутейно пригрозил небывалой карой за опоздание, и не спеша пошел обратно в спальню. Моей ненаглядной царице должно было хватить времени на одевание и доведения наряда до совершенства.

Дорога до резиденции заняла пару минут: толпа с восходом солнца бывшая невообразимо большой за эти час- полтора, которые я пробыл у друзей, казалось, увеличилась в два, а то и три раза. Людям было так тесно, что большинство из них могли завидовать селедке в доверху наполненной бочке.

Глядя на приготовления во дворе перед резиденцией, я с улыбкой пошел в царские покои. Застать там царицу уже не смогу, но если повезет, то поиграю с Ярославом или, к примеру, покачаю его на коленях, могу, в конце концов, и просто подурачиться, насладиться спокойным семейным счастьем, коего так не хватает.

— Милый, скоро отъезжаем, поторопись, пожалуйста, — довольная Оля выглянула из окон царевны, откуда доносился радостный смех фрейлин и невесты.

— Конечно, только царевича заберу и выхожу.

"Скоро выезжаем" затянулось на добрый час, за это время я успел поиграть с сыном, встретить друзей и даже перекинуться парой слов с патриархом Иерофаном, прибывший на церемонию благословить молодоженов от лица русской православной церкви.

Еще с XVI века русские цари заключали браки с лютеранами, отринув католических невест. А раз были прецеденты женитьбы православного на лютеранке, то и выдача замуж православных невест стала возможной. Первой православной христианкой Руси, выданной замуж за лютеранина, стала княжна Мария, племянница Ивана Грозного, одна из дочерей казнённого Владимира Старицкого. В мужья ей был выбран голштинский герцог Магнус фон Озель, брат датского короля Фридриха второго.

Именно тогда сложилось так, что обряд венчания, состоявшийся в 1573 году, проводили одновременно православные священники и лютеранские пасторы. Были и осложнения с теологическими спорами, вопросами истинного таинства крещения, впрочем, священная братия с давних времен спорили между собой, однако удалось найти компромиссное решение. Вот и получалось, что, не нарушая лютеранского обряда, патриарх вносил православный штрих, подтверждая законность церковной церемонии.

— С Богом, — тихо выдохнул я, вводя в собор царевну. Столь почетная обязанность была и моей тяжкой ношей, ведь я единственный взрослый мужчина в нашей семье.

Ведя Екатерину, я пытался отследить реакцию собравшихся здесь шведских придворных, за русских я не беспокоился, ведь благодаря этой женитьбе мир между двумя странами закреплялся прочнее любых бумажек с печатями и заверениями в вечной дружбе. Однако вон красная рожа злобно смотрит куда-то мимо нас, видимо не желает показывать неприязнь напрямую, поэтому глядит чуть в сторону, будто на какого-то другого. Врешь, скотина! Я то вижу, какими глазами смотришь на царевну.

Тебе не нравится, то, что она русская? Да похоже так, ну это поправимо, посидишь в "холодной" с годит другой, глядишь и поумнеешь.

"Прости сестренка, видно тяжело тебе придется здесь, но иначе я поступить не мог.

Прости родная своего венценосного брата, — прошептал я про себя".

До кафедры оставалась половина пути, считай с сотню шагов, может чуть меньше.

Драгоценные камни на невесте играли и переливались всеми цветами радуги так, что многие дамы не могли отвести алчные взгляды от них. Они смотрели с неприкрытой завистью на чистейшие изумруды, сапфиры, рубины, у них ведь этого великолепия нет, и вряд ли появится в будущем.

Но это все взгляды дам, а мне нужны мужчины. Куда же вы прячете глаза, о влиятельнейшие аристократы?!

Словно в ответ на мой безмолвный крик из передних рядов выстрелил странный, притягивающий взгляд необычный, в меру завистливый, в меру восхищенный и безмерно злой. Молодой, не старше двадцати пяти лет дворянин словно выстрелил глазами и сразу скрылся, слился в однообразии безвкусных дорогих одежд расфуфыренных придворных.

До замершего возле кафедры Карла осталось шагов десять, рука двоюродной сестры, лежащая поверх моей начала дрожать сильнее. Еще немного и дрожь, охватившая царевну, станет заметна.

Девять шагов – слегка сжимаю пухленькую ладонь. Не помогает.

Семь шагов – усиливаю нажим. Боковым зрением замечаю, как в глазах невесты начинает проступать смятение, страх постепенно уходил. Что это с ней? Ведь еще полчаса назад была радостной и счастливой, неужели атмосфера в соборе так подействовала? Не верю, она ведь царских кровей, к подобному психологическому воздействию должна быть привычна.

Три шага – отпускаю руку царевны. Еще бы мгновение и она бы вскрикнула от боли, но я успел вовремя…

Невеста с трепетом ступила на свое место рядом с королем, как-то странно глядящий на нее, будто она не женщина, будущая супруга, а очередной договор: неприятный, но нужный. Что ж, Карл ты в чем-то прав.

Прости сестренка, но так надо…