Посвящается Виктории ********

Это было так странно. Умиротворение, перемешанное с иррациональным беспокойством, которое невозможно было точно описать словами. Это не было похожим ни на что, что она когда-либо раньше чувствовала. Когда ещё чувствовала.

Почти всегда дождливый, город был равнодушен к её проблемам. Она это понимала. Но именно сухое, отныне безэмоциональное понимание стало её верным спутником в эти последниё её часы, что вершили вечность. Именно понимание вытеснило всё… что волновало, тревожило, мучило, не давало спать слезливыми ночами перед музыкальной школой, где были радости, моменты боли, страха и отрицания… и лишь только потом – музыка. Бесконечные потоки нот, что заменяли смысл жизни, сейчас были так далеко… так далеко от Виктории, далеко от родного города… от любимого человека.

Беглым, лишённым осмысленности взглядом она ещё раз пробежала по дороге. Из окна её жилища было прекрасно видно суетившихся, вечно опаздывающих людей. Внезапно она подумала о том, что ведь это – прекрасно: понимать, что ты уже никуда не придёшь. Что ты – дома.

Виктория улыбнулась. У неё больше не было дома. Не было ничего, кроме чёрного, злого ядра внутри, что давно заменило сердце.

«Это будет последним, что я покажу».

Ей очень хотелось закурить, она даже достала сигареты, но вдруг остановилась, потому что вспомнила, что её новое лечение подразумевает чистоту.

«Блядь…»

Даже вокал не был таким препятствием. Ей стало совсем тоскливо, когда она поняла, что последняя сигарета в жизни, возможно, уже была выкурена в воскресенье.

Спустившись, девушка провела ладонью по оконному стеклу и вздохнула. Потом она поняла вдруг, что никогда не сможет снова скучать по родному городу. Ничего её не связывало. Абсолютно ничего. Даже пустота, заполнявшая сердце, стала совсем иной. Новый дом дарил новую боль Виктории, и она не смогла ей перечить. Антидепрессанты, что она приняла, мирно покоились на тумбочке, словно напоминая ей: «Ты – психичка». Это было тяжело.