Посвящение в Мастера

Ходасевич ошарашенными глазами глядел в рот Пал Васильевича. Вадька вдруг вспомнил, кто был тот парень с клоком белых, будто седых, волос над кровоточащим виском — парень, которого ночью он завалил в Катаринином доме. «Это ж Рома по кличке „Собачник“! Хозяин бара „Собака баска Вилли“! Ну я прикололся!»

— Ну шо ты сидишь, точно язык в жопу засунул! — в третий раз пихнул дубинкой Ходасевича в бок нетерпеливый Андреич. — Отвечай: что ты делал в том доме?!

— Мне эта глина нужна была, — Ходасевич нерешительно кивнул на дубинку из глины.

— Да что ты все — глина да глина! Ну прямо попка! — снова заорал следователь. — Такой глины возле моей дачи до хрена!

С этими словами Пал Васильевич схватил дубинку, махнул ею, затем резко согнул… и та сломалась на две неравные части! Ходасевич оцепенел от неожиданности.

— Как это?.. Этого быть не должно, — сказал он, когда к нему вернулся дар речи. — Я же видел собственными глазами! Да! Как у Эроса выстрелил лук! Катарина слепила его точь-в-точь из такой глины!

— Все, довольно, — вновь равнодушным тоном приказал следователь. — Андреич, что у нас с камерами?

— Да битком набиты, Пал Васильевич! — встрял в разговор до сих пор молчавший Саня. — В парашах говно дымится!

— Ладно, — следователь на минуту задумался. — Андреич, машина в психушку ушла?

— Нет вроде. Когда шли сюда, была еще.

— Да вон стоит! — крикнул на миг прильнувший к окну Саня.

— Тогда отправь гончара с тем сумасшедшим стариком. Пускай им мозги в психушке вправляют! А не вправят, ну и х… с ними!..

Уходя, Ходасевич робко попросил разрешения забрать с собой половинки глиняной дубинки. Следователь в ответ лишь презрительно сплюнул на пол.

Новехонький микроавтобус «мазда», на желтом борту которого красиво было выведено:

«Городской психиатрический диспансер» — уже отъезжал. Андреич успел тормознуть машину и даже отвесить Ходасевичу тумака: «П-пшел, придурок! Залепи своей глиной задницу! Будет тебе вместо второго х..!» Но Вадька не оценил по достоинству вполне креативный совет милиционера, потому как в салоне «мазды» он вдруг увидел… Василия Ивановича. Голова Сахно была перемотана окровавленным бинтом, взгляд бездумный, блуждающий, а из расстегнутой ширинки торчал ярко-алый лоскут.

— Василий Иванович, как вы? — не зная, что сказать, спросил Ходасевич.

— Дионис был сурком! Дионис был сурком! — вдруг повторил дважды Сахно и залился жидким, идиотским смехом. «Сурком — это еще мягко сказано, — вздохнул Ходасевич. — Хотя… Вот из меня Катарина точно сумасшедшего сурка сделала. А могла бы и петуха!» Вадька вспомнил глиняный фаллос Диониса.

Ходасевич вдруг ощутил резкое беспокойство. Сначала не мог понять, в чем дело, потом поймал себя на мысли, что его раздражают окровавленные бинты на Сахно. Глаза Ходасевича загорелись, как у хищника при виде сырого мяса, и он, даже не стараясь превозмочь животного желания, потянулся к голове старого чиновника. На секунду бросил взгляд на Андреича — милиционер, сидя справа от водителя, с жаром что-то ему доказывал… Потом Вадька как дернет за конец повязки! «У-у!!» — взвыл по-собачьи Сахно. «Ты что, и вправду спятил?! — рявкнул на Вадьку Андреич. — Прочь от старика! А то вмиг шею сверну!» — «Да я только повязку хотел поправить», — стал оправдываться Ходасевич, незаметно прикладывая руку к свежему пятну крови, расплывшемуся на сахновском бинте. «Ты что, не понял?! Убери руки, я сказал!» — снова рявкнул Андреич и, привстав, попытался оттолкнуть Ходасевича, но не дотянулся. — «Нет, надо точно главврачу приказать, чтоб он из тебя психа конченного сделал!..»

Оставшийся километр до диспансера Василий Иванович тихонько подвывал. Ходасевич, украдкой обтерев руку, испачканную в крови, о большую часть дубинки, тупо разминал налившуюся новой упругостью глину… «Нет, только не это!» — Ходасевич, с трудом отделавшись от злого наваждения, убрал руки от окровавленного бинта. Сахно мирно посапывал, прижавшись щекой к стеклу. На оконной занавеске темным пятном расплылись его слюни, вытекшие из полуоткрытого рта. Через пять минут «мазда» подъехала к невысоким зеленым воротам в решетчатом заборе, которым было огорожено здание психиатрического диспансера.

13