Нетрудно себе представить чувства светлейшего князя при известии об аресте его старого университетского товарища, с которым Потемкина связывали 20-летние дружеские отношения. «Война объявлена. Булгаков посажен в Едикул, — писал он императрице 21 августа. — …Прикажите делать большой рекрутский набор, …трудно нашим держаться, пока какая помощь не подойдет»[1169]
. «Стремление все теперь идет на меня, — продолжал он на следующий день. — Войска мои подходят, однако же прежде пятнадцати ден уповать нельзя… Бугская граница нельзя чтоб не пострадала от первого движения»[1170]. Возникал закономерный вопрос: почему войска находились близко (на расстоянии 15-дневного марша), но все же не непосредственно на границе с Турцией? И почему так называемый «сильный» рекрутский набор не был произведен для полного укомплектования армии еще в мирное время? Ответ очевиден: подведение войск прямо к границе и большой рекрутский набор послужили бы для Турции неопровержимым доказательством того, что Россия собирается напасть на нее, а Потемкин старался не спровоцировать конфликт.Известие об объявлении войны не вызвало у императрицы удивления. Вечером 27 августа она писала князю: «Я начала в уме сравнивать состояние мое теперь, в 1787, с тем, в котором находилась в ноябре 1768 года. Тогда мы войны ожидали через год, полки были по всей империи по квартирам, глубока осень на дворе, приуготовления никакие не начаты, доходы гораздо менее теперешнего, татары на носу… Теперь граница наша по Бугу и по Кубани, Херсон построен, Крым область империи, знатный флот в Севастополе, корпуса войск в Тавриде, армии уже на самой границе». Однако Екатерина не обольщала себя этой картиной: «Я ведаю, что весьма желательно было, чтоб мира еще года два протянуть можно было, дабы крепости Херсонская и Севастопольская поспеть могли, такоже и армии, и флот приходить могли в то состояние, в котором желательно их видеть. Но что же делать, если пузырь лопнул прежде времени? Я помню, что при самом заключении мира Кайнарджийского мудрецы сомневались в ратификации визирской и султанской, а потом лжепредсказания от них были, что не протянется долее двух лет, а вместо того четверо да десятое лето началось было»[1171]
.А. В. Суворов.
В лагере екатерининских солдат.
Офицерский крест за взятие Очакова.
Н. В. Репнин.
Казак, убивающий турка.
Трофейное турецкое оружие: пистолеты и ножи.
Ш.-Ж. де Линь.
К.-Г. Нассау-Зиген.
План крепости Очаков.
Дж. П. Джонс.
И. М. де Рибас.
Сдача крепости Бснлеры.
Султан Мустафа 111.
Султан Селим III.
Штурм Очакова.
Император Иосиф II.
Король Густав III.
Король Станислав Август Понятовский.
Екатерина II в дорожном костюме.
Памятная медаль в честь присоединения Крыма к России с изображением Г. А. Потемкина.
Рядовой, трубач и обер-офицер драгунского полка 1786–1796 годов.
Г. А. Потемкин в лагере под Очаковом.
«Современный Дон Кихот». Премьер-министр У. Питт, сопровождаемый немцем, шведом и турком, требует, чтобы Екатерина II сняла с себя знак мусульманского полумесяца. Императрицу поддерживают австриец и француз.
Черт предлагает Екатерине II на выбор Константинополь или Варшаву.
Г. А. Потемкин.
Вид на Таврический дворец со стороны Охты.