Потерянная душа

Мы обнялись такими крепкими объятиями, что душу разорвало бы от тоски и чувства вины, если бы папа не стал покрывать мое лицо горячими поцелуями и ласково гладить рукой голову, спину, плечи. Но я и правда не могла ничего поделать с тем, что произошло, и ничего не могла изменить.

– Ну, хватит вам сырость разводить. Я есть хочу,– смущенно проворчал Николай и понес полные пакеты на кухню.

Пока Николай хозяйничал, мы с папой прошли в гостиную и сели на диван.

– Какие у тебя волосы! Так отросли,– гладя меня по голове, вздохнул папа.

«Ты еще не видел меня до стрижки»,– мысленно улыбнулась я.

– Тебе нравится?– спросила я все еще дрожащим голосом и потерлась о его колючий подбородок щекой.

– Ты всегда была красавицей, но сейчас я вижу совсем другую Киру. Ты очень изменилась,– я удивленно вскинула голову и беспокойно свела брови, разглядывая поседевшие виски отца,– стала такой изящной и… светишься изнутри.

– Не передать тебе того, в каком мире я оказалась,– начала я и тут же осеклась: слова могли вызвать ненужную тревогу. Я прижалась к отцу сильнее и глубоко вздохнула.– У меня все хорошо, пап. Веришь?

– Если бы не увидел, не поверил бы,– тяжело вздохнул отец, но заметно расслабился, и объятия стали просто теплыми без дрожи в руках.

– Прости меня, но я не могла ничего сделать…

– Девочка моя,– прошептал папа,– я так люблю тебя… Главное, что у тебя все хорошо… Как ты себя чувствуешь?

На последнем вопросе в гостиную вошел Николай.

– Похоже, лучше, чем мы могли себе представить,– ответил он за меня и сел в кресло напротив дивана, а потом иронично добавил:– Она теперь бессмертная.

Я покосилась на него с шутливым укором и выпрямилась.

– У меня правда всё хорошо. Я больше не болею… и я замуж вышла…

– Ох,– радостно вздохнул отец, улыбаясь сквозь слезы.– Умница ты моя! А где работаешь?

– Ну…– я опустила глаза в поисках простого ответа, но ничего лучше правды не нашла.– Пока нигде, у меня вот-вот начнется обучение. Я буду дизайнером одежды…

И мы проговорили целый день… Смотрели старые фотографии, папа вспоминал мое детство, рассказывал о том, что произошло нового за время моего отсутствия… И был так деликатен, что не спрашивал о лишнем, просто внимательно вслушивался в мои ответы и всматривался в глаза. Ему не нужны были слова, доказательства: папа был исключительным человеком, крайне проницательным и умным, и было достаточно того, с каким вдохновением и радостью я делилась эмоциями и некоторыми событиями своей жизни. Потом мы вместе приготовили обед и со смехом вспоминали ужины с женихами.

Я старалась избегать тем о чем-то конкретном, просто вскользь рассказывала о своем настоящем, как счастлива с мужем и что очень довольна своей жизнью.

Когда я уже мыла посуду, одновременно играя с котенком ногой, знакомо заскрипела входная дверь. Пришла мама. И я с усмешкой поймала себя на мысли, что не волновалась перед нашей встречей с ней так, как перед встречей с папой и даже Николаем.

– У-у,– кривляясь и шевеля растопыренными пальцами перед собой, прогудел Николай,– сейчас начнется.

Мы с папой переглянулись и, понимая друг друга без слов, улыбнулись.

– У нас что, гости?– заметила мама мои сапожки и манто.

– Еще какие!– подначил Николай, а я шутливо ударила его полотенцем.

Бойкой походкой на кухню вошла мама и, заметив незнакомую девушку у раковины в ее фартуке и с полотенцем в руках, недоуменно остановилась в дверях.

– Добрый вечер…– озадаченно произнесла она и вдруг осознала, с кем говорит.– Ты-ы-ы…– протянула мама и стала медленно приседать.

Николай тут же ее подхватил и усадил на стул рядом с папой.

Мама совсем не изменилась. Немного поправилась, но все так же причесана, надушена, наманикюрена и выглажена.

– Привет, мам,– вежливо кивнула я и сняла передник.

– Привет, мам?!– ровно повторила она и вскинула брови.

Но ее ровный тон означал только то, что за ним последует звонкая полуистерическая реакция. И вдруг она всплеснула руками и крикнула:

– Коля, срочно уноси Машку в ванную и неси спрей Назонекс!

От ее пронзительного крика вздрогнули все. Она вскочила со стула и запыхтела, глядя на кошку у моих ног, продолжающую играть с брючиной, потом на отца и на Николая.

– Ну что ты студнем стоишь?!– возмутилась она на сына.

Я не сразу сообразила, что она вспомнила о моей аллергии и пытается не допустить осложнения, и улыбнулась ее новым словечкам.

– Мам,– протянула руку я к ней, но она не обращала внимания.

Николай не спешил, прочтя в моих глазах абсолютное спокойствие по поводу кошки.

– Мам, не надо,– повторила я, когда она возмущенно нахмурилась на сына.– У меня нет аллергии. Все в порядке. Я здесь уже несколько часов.

– Да?!– ошеломленно округлила глаза мама.

– Люда, присядь,– спокойно проговорил отец, протягивая руки к ее пальто.

Она растерянно протянула ему одежду и боком прошла к окну, а потом снова вернулась на место, и опять к окну, ни на секунду не сводя с меня глаз, будто увидела привидение.

– И где же ты была больше года, бессовестная девчонка?!– возмущенно выдала она.

– Люда, возьми себя в руки,– спокойным голосом попросил отец.

– Не людкай мне!– оборвала она его.