Потерянные

Отойдя от места, где на пне устроилась юная Малина, колдун перехватил скип за рукоять и замер. Спиной и затылком прислонился к ближайшей березе. Лишь губы продолжали творить наклады.

Ожидание капало, давя на нервы видящей. Она облетала сознанием то сидящую лесовицу, что служила живой приманкой для упыря, то затаившегося мужа. И при всей бдительности все равно проспала начало действа. Очнулась, когда Демьян уже схватился с нежитью. Выглядело это шипящим вихрем, что мотался меж деревьев и утюжил кусты. В какой-то миг упырь вырвался из цепких пут колдуна и попробовал улизнуть, только голова замелькала среди стволов. Но ослепительная петля вэи нагнала его и опутала ноги беглеца, затем еще пара белых жгутов перехватила руки. Злое шипение огласило лес и оборвалось.

– Вот и допился. – Демьян подтащил к себе пойманного.

В ответ упырь снова зашипел.

– Когда сможешь говорить, расскажешь, какого ты себе здесь пиршество устроил?

– Проклятый ф-фэйн! Ты пожалееш-шь!

– Тебя? Уже жалею.

Из-за куста показалась Малина, но не рискнула приблизиться. Зато можно было как следует разглядеть кровососа. Сразу привлекала внимание женоподобная внешность. Узкие плечи, гибкое тело, белая нежная кожа. Белые волосы с розоватым отливом доставали до талии альбиноса и блестели, как у породистого скакуна, натертого маслами. Длинное узкое лицо выражало крайнюю степень возмущения. Глаза с вишневого цвета радужкой метали в колдуна убийственные взгляды и одновременно казались стеклянными, как у фарфоровой куклы. Все бы ничего, да вздернутая верхняя губа открывала ряд острых игл-зубов, напоминающих стальную щетку. Этот весьма откровенный оскал не давал забыть, что перед вами не кто иной, как хищник, только с красивой шкурой.

Меж тем Малина сделала шаг, другой. Глаза ее затуманились, а ноги будто сами потащили девушку к плененному, как на аркане. Заметив это, Демьян не задумываясь саданул свой зубастый трофей скипом по макушке и назидательно пожурил:

– Некрасиво юным девам головы дурить.

* * *

Беспокойство за мужа не дало Тисе как следует уложить детей в этот вечер и развлечь стариков разговорами. Все мысли были только о Заорье и Демьяне. Когда она снова ушла в видение, за окном уже стояла полночь.

В глубине же Заорьского леса на лобище община тянула ритуальные песни. Лесовицам вторили ночные птицы, ловко вплетая в мелодию трели и свисты. Упырь сидел в центре поляны и с нервным шипением наблюдал, как вокруг него занимаются костры. Зеленое пламя разгоралось бойко, треща и подбрасывая в ночное небо миллионы изумрудных искр.

– Наши костры не обжигают, – пояснила Малина.