Потерянные девушки Рима

Речь не шла о простой жестокости или о посмертном глумлении над врагом. У мертвеца были самым тщательным образом срезаны и раздолблены все лицевые мышцы и кости. Никто не берет на себя такой труд, не имея серьезнейшего мотива.

Охотник отслеживал как раз такие детали.

С самого приезда он контролировал поступления в морги крупнейших больниц. Именно так он и узнал о находке. Через час украл больничный халат и проник в холодильную камеру больницы Сент-Антуан. С помощью штемпельной подушки снял с трупа отпечатки пальцев. Вернувшись в гостиницу, отсканировал их и загрузил в хакерскую программу, способную проникнуть в правительственную базу данных. Охотник знал, что, если в Интернет выкладывается какая-то информация, ее уже невозможно оттуда убрать. Это как человеческий мозг: достаточно какой-нибудь детали, чтобы привести в действие целую цепочку связей, которые помогут припомнить то, что мы полагали давно забытым.

Сеть ничего не забывает.

Охотник ожидал ответа, сидя в темноте: он молился и припоминал пройденный путь. Семь лет миновало с тех пор, как в Мемфисе был обнаружен первый изуродованный труп. Потом – Буэнос-Айрес, Торонто, Панама. И Европа: Турин, Вена, Будапешт. И наконец, Париж.

По крайней мере, эти случаи ему удалось обнаружить. Их могло быть гораздо больше, только никто никогда так о них и не узнал. Убийства происходили в местах, столь удаленных одно от другого, и в столь разное время, что никто, кроме него, не приписал бы их одному и тому же лицу.

Его добыча была сама по себе хищником.

Вначале охотник думал, что имеет дело с «пилигримом», то есть с серийным убийцей, который переезжает из страны в страну, чтобы скрывать свои преступления. Оставалось только обнаружить, где его база. Он определенно происходил из Западной Европы, из какого-то большого города. Пилигримы обычно интегрированы в общество, имеют семью, детей и достаточно средств, чтобы позволить себе частые перемещения. Они хитрые, осторожные, маскируют свою деятельность служебными командировками.

Но потом в этой цепи преступлений он заметил одну особенность, которая вначале от него ускользнула. И все дело предстало в новом, неожиданном свете.

Жертвы становились старше.

Тут он осознал, что преступный ум, с которым ему приходится иметь дело, гораздо более сложный и ужасающий.

Он убивал не затем, чтобы сразу уехать. Он убивал, чтобы иметь возможность остаться.

Вот почему в Париже охотнику мог выпасть счастливый жребий, а мог ожидать очередной провал. Через пару часов из государственных архивов пришел ответ.

Труп без лица, найденный в пригороде, значился в базе данных.

Никакой не торговец наркотиками, обычный человек, согрешивший по молодости: в шестнадцать лет он украл модель «бугатти» из магазина для коллекционеров. В те времена отпечатки пальцев снимали и у несовершеннолетних, хотя заявление потом забрали и дело было закрыто. Но данные, не попав в картотеку лиц, имевших судимость, оказались в базе правительственной организации, которая в те годы проводила статистические исследования преступлений, совершенных подростками.

На этот раз преследуемый совершил ошибку. Труп без лица обрел имя.

Жан Дюэ.

Теперь уже было легко выяснить все остальное: тридцать три года, холостяк, потерял обоих родителей в дорожно-транспортном происшествии, никаких близких родственников, кроме престарелой тетки в Авиньоне, страдающей болезнью Альцгеймера. Он занимался мелкой торговлей через Интернет, которую осуществлял из дома: продавал модели автомобилей коллекционерам, на это и жил. Человеческие отношения сведены к минимуму, ни подруги, ни друга, никакой компании. Страсть к миниатюрным моделям гоночных автомобилей.

Жан Дюэ подходил как нельзя лучше. Никто не заметит его отсутствия. И главное, никто не станет его искать.

Охотник подумал, что эти характеристики во всем сходны с теми, что были присущи остальным жертвам. Безликие, без особых примет. Занятие, не требующее специальных способностей или умений. Уединенная жизнь, никаких друзей или приятелей, до чрезвычайности мало контактов с людьми, что даже граничит с мизантропией или социофобией. Ни близких родственников, ни семьи.

Охотник порадовался хитроумию своей добычи. Гордыня – грех, но он бывал доволен, когда уровень вызова возрастал.

Он посмотрел на часы: почти семь. В бистро потянулись первые посетители, заказавшие столик, чтобы поужинать. Он жестом подозвал официантку и попросил счет. Мальчик раскладывал по столам последний выпуск вечерней газеты. Охотник взял листки, отлично понимая, что новость об обнаружении трупа Жана Дюэ появится только завтра, а потому у него есть преимущество перед добычей. Он был возбужден: ожидание закончилось. Наступала лучшая фаза охоты. Ему требовалось только одно подтверждение. Поэтому он и сидел теперь в этом бистро.

Легкий ветерок вновь пролетел по улице, задел прилавок цветочника на углу, поднял облако разноцветной пыльцы. Он и забыл, какая в Париже красивая весна.