Потерянные цветы Элис Харт

– На, держи, – мать передала Элис очередной пучок сорняков и снова поморщилась, неудачно потянувшись.

У Элис аж ладошки горели, так ей хотелось избавить сад от всех сорняков – навсегда, чтобы мама могла дни напролет просто говорить с растениями на тайном языке и наполнять карманы цветами.

– Мам, а вот этот? Это сорняк?

Но мать не отвечала. Она была рассеянна, как бабочки в саду, ее взгляд постоянно устремлялся к дороге, проверяя, не видно ли сигнальных клубов пыли.

Наконец они появились.

Он выскочил с водительского сиденья с важным видом, держа свою шляпу акубру[4] за спиной. Мать Элис поднялась, чтобы поприветствовать его – свежая грязь на коленях, пучок одуванчиков зажат в кулаке. Их корни задрожали, когда он наклонился поцеловать ее. Элис отвела взгляд.

Отец в хорошем настроении производил такое же впечатление, как ливень, падающий с солнечного неба: никогда нельзя было полностью доверять своим глазам. Когда их с Элис взгляды встретились, он улыбнулся.

– У нас всех были тяжелые времена с тех пор, как ты убежала, правда, зайчонок? – сказал отец, присаживаясь на корточки и все еще пряча шляпу. – Но зато, я думаю, ты усвоила урок и больше не будешь убегать из дома. – У Элис заурчало в животе. – Я много об этом думал, – сказал он мягко, – и решил, что мы должны вернуть тебе твою библиотечную карточку.

Она посмотрела на него недоверчиво.

– Я готов съездить в библиотеку и взять для тебя книги, если ты готова пообещать, что будешь соблюдать правила. Ну а сдержать слово, думаю, будет проще, если у тебя будет небольшая компания.

Отец не смотрел на Элис, когда говорил, его глаза изучали лицо матери. Она стояла тихо, не моргая, губы растянуты в застывшей улыбке. Отец перевел взгляд на Элис, протягивая ей шляпу. Она взяла ее и заглянула в тулью.

Там внутри свернулся клубочком комок черно-белой шерсти. У нее перехватило дыхание. Глаза щенка едва открылись, но они были такого же серо-голубого цвета, как зимнее море. Он сел, отрывисто тявкнул и успел схватить Элис за нос. Она взвизгнула от удовольствия; это был ее первый друг. Щенок лизнул ее в лицо.

– Как ты его назовешь, зайчонок? – спросил отец, опускаясь на пятки, чтобы встать.

Элис не могла расшифровать выражение его лица.

– Тобиас, – решила она, – но звать его буду Тоби.

Отец беззаботно рассмеялся.

– Значит, будет Тоби.

– Мама, хочешь его подержать? – спросила Элис.

Агнес кивнула и взяла Тоби.

– О, он такой маленький! – воскликнула она, не в силах скрыть изумления. – Где ты его достал, Клем? Он точно достаточно взрослый, чтобы отнимать его от матери?

Глаза отца сверкнули, а лицо потемнело.

– Конечно, он достаточно взрослый, – процедил он сквозь зубы, хватая Тоби за шкирку.

Клем передал скулящего щенка Элис.

Позднее она спряталась с ним в зарослях маминых папоротников. Она прижимала щенка к груди, стараясь не слышать звуков, которые доносились из дома. Тоби лизал ее подбородок, по которому стекали слезы. Ветер несся сквозь сладко пахнущий тростник и улетал к морю.

* * *

Приливы отцовских настроений менялись, как времена года. После того как отец повредил Тоби барабанную перепонку, Элис взялась учить щенка языку жестов. Ей исполнилось восемь, она перешла в третий класс своей домашней школы и прочитала целую гору книг еще за две недели до того, как их нужно было вернуть в библиотеку. Мать все больше и больше времени проводила в саду, бормоча что-то себе под нос среди цветов.

Однажды поздней зимой с моря задул ветер, такой свирепый, что Элис задумалась, не унесет ли он их дом, как в сказке. Она и Тоби сидели на ступеньках и смотрели, как Клем вытаскивает из гаража свою доску для виндсерфинга и несет ее в грузовик, припаркованный во дворике перед домом.

– Северо-восточный, 40 узлов, зайчонок, – сказал он, торопливо укладывая снаряжение в кузов, – это редкость.

Он почистил ребра паруса для виндсерфинга. Элис кивнула и потрепала Тоби уши. Она знала, что это так: по пальцам можно было пересчитать, когда отец собирался оседлать ветер и промчаться на нем по морю. Ее он с собой никогда не брал. Он завел мотор.

– Давай же, зайчонок. Считай, что в сегодняшнем заплыве мне не обойтись без тебя – будешь моим счастливым талисманом. Поторопись, – позвал он, высовываясь из водительского окна.

И хотя от безумного блеска его глаз Элис стало не по себе, невероятный восторг, вызванный отцовским приглашением, заставил ее действовать. Она побежала в спальню, чтобы надеть купальник, и пронеслась обратно мимо матери, попрощавшись на бегу. Тоби следовал за ней по пятам. Мотор взревел, и отец вырулил с подъездной дорожки в сторону побережья.

* * *