Потерянный герцог Уиндхэм (ЛП)

«Мы были рады видеть Томаса, когда он нас навестил. Он возвращался из своего ежегодного паломничества к вдовствующей герцогине, которая, с грустью могу сообщить, и в старости не стала менее суровой. Она все также здорова, насколько это возможно, и я подозреваю, что она переживет нас всех.»

Грейс покачала головой. Раз в месяц она навещала вдову, жившую на расстоянии полумили от их дома. Джек утверждал, что Грейс не обязана делать даже этого, но она все еще испытывала странную преданность по отношению к вдове. Не говоря уже о сильной привязанности и симпатии к женщине, которую они наняли на должность компаньонки вдовы вместо Грейс.

Вряд ли где–либо еще можно было найти прислугу, которая получала бы большее жалованье, нежели эта новая компаньонка. Этой женщине (по настоянию Грейс) платили двойную плату по сравнению с тем, что когда–то получала сама Грейс. Плюс, они пообещали ей небольшой домик, когда вдова наконец скончается. Все то же самое, что несколькими годами ранее для самой Грейс сделал Томас.

Грейс улыбнулась про себя и продолжила письмо, сообщая Амелии и то и это — все те забавные маленькие эпизоды, которыми так любят поделиться все матери. Мэри стала похожа на белку с ее без вести пропавшими передними зубками. А маленький Оливер, которому только что исполнилось восемнадцать месяцев, совершенно отказался ползать и сразу пошел, сначала нерешительно переваливаясь, а затем — вполне уверенно перейдя на бег. Они уже дважды теряли его в лабиринте живой изгороди.

«Я так скучаю по тебе, дорогая Амелия. Ты непременно должна посетить нас этим летом. Ты же знаешь, как прекрасен Линкольншир, когда все вокруг цветет. И, конечно…»

— Грейс?

Это опять был Джек, внезапно появившийся на пороге.

— Я по тебе соскучился, — объяснил он.

— За пять минут?

Он зашел внутрь и закрыл дверь.

— Это не займет много времени.

— Ты неисправим. — Но свою ручку Грейс положила.

— И это неплохо мне служит, — пробормотал он, обходя вокруг стола. Джек взял жену за руку и мягко поднял на ноги. — И тебе тоже.

Грейс боролась с желанием застонать. Только Джек мог сказать такое. Только Джек мог…

Она взвизгнула, когда его губы…

Хорошо, достаточно сказать, что только Джек мог сделать это.

О. И это.

Она таяла в его руках. И, безусловно, это…Моя дорогая Амелия!

Неужели прошло всего три недели со времени моего последнего письма к тебе? А у меня ощущение, что новостей накопилось, по крайней мере, за целый год. Дети продолжают расти. Артур так увлечен учебой! Джек утверждает, что это пугает, но все же его восхищение очевидно. На этой неделе мы побывали в «Счастливом Зайце», чтобы обсудить планы относительно деревенской ярмарки с Гарри Глэддишем, а Джек, не переставая, жаловался на то, как трудно теперь будет найти нового наставника для Артура, поскольку тот исчерпал все знания своего последнего учителя.

Гарри не подшучивал над ним. И Джек был чрезвычайно горд.

Мы были рады…

— Мама!

Грейс отвлеклась от своего письма. Ее третий ребенок (и единственная дочь) стояла в дверях очень расстроенная.

— Мэри, что случилось? — спросила Грейс.

— Джон…

— Всего лишь прогуливался, — сказал Джон, скользя по отполированному полу, пока не добрался до Мэри и не встал рядом с нею.

— Джон! — зарыдала Мэри.

Джон смотрел на Грейс с совершенно невинным видом.

— Я всего лишь слегка задел ее.

Грейс боролась с желанием закрыть глаза и застонать. Джону было только десять, но он уже обладал неотразимым очарованием своего отца.

— Мама, — простонала Мэри. — Я шла в музыкальную комнату, когда…

— Мэри хочет сказать, — вмешался Джон, — что я шел в оранжерею, когда она врезалась в меня и…

— Нет! — запротестовала Мэри. — Я хотела сказать совсем не это. — Совершенно несчастная она повернулась к матери. — Мама!

— Джон, позволь сестре закончить, — почти машинально произнесла Грейс. Это предложение она произносила по несколько раз на дню.