Потешный бастион (СИ)

   Там же, на зоне, я пристрастился к чтению. Учительница русского и литературы Татьяна Адольфовна Штункель (она из поволжских немцев) приметила, как я нестандартно пишу сочинения, сама протолкнула меня в редактора стенгазеты нашего отряда. Подсовывала мне полезные книги, да и вообще старалась как-то повышать уровень моей внутренней культуры.

   Да-а-а... А должен был я отмотать восьмерик, но через четыре года, в 19 неполных лет, я обрел волю. Вынужден сознаться, за что мне наваляли эдакий срок. Мне было 15. Мы, несколько пацанов Багряниковской школы-интерната, без разрешения воспитателей выбрались в поселок Пречистое и там разжились портвейном. Выпили. А дальше я ничего уже и не помню. Утром просыпаюсь в интернате, а меня уже пришли повязывать менты. Оказалось, я - соучастник группового изнасилования и даже главарь банды. Да, в то время в нашей группе я был самым долговязым. Не знаю уж... Все пацаны показали пальцами на меня, короче, сдали. На суде и тетка показала, та, которую признали потерпевшей. Она старше меня на двенадцать лет. Раньше-то я эту Маньку знал, мельком, она в Пречистом известную репутацию имеет. Да, я не сахар в ту пору был, всякие грешки имел. Но, видит бог, женщины не познал. Мне вкатали восьмерик исправилки, а всем моим "подельникам", бывшим друзьям-товарищам, условные сроки.

   С моей статьей на детской зоне было немало пацанов - дураки, не добавишь, не убавишь. Не сказать, что детская колония - сахар, но школа хорошая, тем более что там, в Вольске, люди нормальные. Универсальное правило зоны - не верь, ни бойся, не проси - применимо ко всяким слоям нашего общества. Это факт, проверенный мною на собственной шкуре. Вспомнилось, что человеком-то впервые я себя почувствовал именно на детской зоне - и все благодаря учительнице.

   Был случай у нас. Отморозок один, на воле еще пристрастившийся к травке, взял Татьяну Адольфовну в заложницы, прямо в школе, после уроков. Дождался, когда все из класса выйдут, и приставил к ее горлу заточку. Такое у нас нечасто случается, но бывает. Что тут сказать... Еще и охрана прискакать не успела, я уж дверь-то выломал - и стрелою к ним. Я этого придурка уже знаю, в первые пять минут на мокряк он не пойдет, потому что еще не осознал своей власти над жертвой. Но через пять минут действия его будут непредсказуемы. Он и зенками хлопнуть не успел - выбил я железку из его руки, мы сцепились на полу-то. Тут и охрана подоспела. Свинтили обоих, да еще и накостыляли - некогда им разбираться-то, ху ис ху. Что мне за это было? Да ничего не было, отчитали за агрессивность. Спас человека - и все тут. Начхать на последствия и несправедливость (столько я этого дела на свою беду принял, что аж душа зачерствела) - надеюсь, если мир горний есть, там мне воздастся.

   И знаете... Я был уверен тогда, абсолютно уверен в своем поступке. Это необъяснимо. Втайне я представлял, что Татьяна Адольфовна - моя мама, и я спасаю ее от неминуемой гибели. Замечу, наказание мое начальник колонии приказал в личное дело не записывать. Иначе и не светило бы мне УДО. Есть и в тюрьмах порядочные люди!

   Скажу, что после инцидента в школе Татьяна Адольфовна ко мне охладела. Она, как и все другие учителя, была уверена, что я подверг ее жизнь риску. Здесь, понимаете, есть особенность. Учителя заходят в школу с воли, нас туда приводят под конвоем, а после уроков все расходимся туда, откуда пришли. Не знают учителя, что такое зона! Там, понимаете... развиваются звериные инстинкты. Ты спишь - но все равно чуешь опасность. Ну был я на сто десять процентов уверен, что не успеет тот отморозок ничего плохого сделать! Да-а-а... остыла ко мне училка русского и литературы. И даже сторониться меня стала. Позже, повзрослев, я понял: мы все втихую ненавидим тех, кому хоть чем-то обязаны. Такова человеческая натура. Разошлись наши с Татьяной Адольфовной пути. Зато я не охладел к книгам!

   На воле судьба мне определила городок Данилов. Дали комнатушку в общаге, работу. Общага - двухэтажный барак на окраине, в местечке, называемом Горушка. Когда-то там была пересыльная тюрьма, ну, а теперь - жилище для таких вот, как я, бедолаг. Среди контингента имелись и те пацаны из Багряниковского интерната, что тогда меня сдали. Я зону прошел, у них все нормалек, а в финале все тот же барак на Горушке. И что характерно: из наших, интернатовских, многие уже и спились, а у меня после той злополучной вечеринки с портвейном и Манькой какой-то стержень внутри встал. Заставляй - пить не буду.