Потомок Микеланджело

Через площадь Вогезов и улицу Сен-Жиль четверо заговорщиков благополучно добрались до глухого тупика Сен-Пьер, где находилась конспиративная квартира…

13

Каамано плохо знал французский язык и не очень понимал происходящее. Сидя в стороне, он во все глаза смотрел на четверых, собравшихся за круглым столом и листавших какие-то бумаги.

А заговорщики спешили. Дела было невпроворот.

В старых документах приходилось, подчищая в нужных местах, исправлять даты и имена. Новые документы, прежде всего постановления Сената, надо было писать заново, используя служебные бланки. Потом делать копии.

Писаниной занимался юрист. Лафон аккуратно подновлял старые указы и воззвания. Мале готовил черновики, тщательно проверял написанное, скреплял своею подписью. Рато готовил ужин.

Понимая, что впереди тяжелый день, заговорщики как следует подкрепились провизией, предусмотрительно доставленной утром Дениз. Выпили за успех дела. Затем Мале поднялся и вышел в соседнюю комнату. Вскоре перед глазами изумленных зрителей возник представительный генерал, с чуть тронутыми сединой висками, в блестящем мундире, подпоясанный золотым шарфом, при сабле и боевых орденах…

Все ахнули. Как одежда меняет человека! Теперь лицо, осанка, манера говорить — все было другим, отличным от знакомого для этих людей человека, совсем непохожего на пациента доктора Дюбюиссона.

Мале, довольный произведенным впечатлением, протянул Бутро трехцветную ленту.

— Это вам, господин комиссар, знак вашего достоинства. А вы, — он обратился к Рато, — зайдите в ту же комнату. Вас ожидает мундир адъютанта. Кстати, — вдруг вспомнил он, — какой сегодня пароль?

— «Конспирация», — сказал капрал.

Заговорщики переглянулись. Такого не придумаешь!

— Вот чудеса-то! — воскликнул Бутро. — Подумайте, кто, кроме высших сил, мог подсказать такое!

— И правда, словно намек свыше на наше правое дело, — подтвердил Рато.

— Хорошее предзнаменование, господа, — улыбнулся генерал. — Однако мы слишком замешкались, а время не ждет. Пора в путь.

Все, кроме Лафона, поднялись.

Аббат, жалуясь на боль в ноге, остался пока у Каамано.

Договорились встретиться днем.

Но у аббата были другие планы.

Он, так много сделавший для подготовки заговора, теперь совершенно остыл к нему. По некоторым намекам потерявшего осторожность Мале, а главное, по тем бумагам, над которыми только что работал, он вдруг ясно понял, что его сотоварищ по конспирации думает не о Бурбонах и не о святом престоле, а исключительно о республике и демократической конституции. Ни то, ни другое Лафону было не нужно — это противоречило всем его убеждениям…

Он не желал таскать из огня каштаны для других.

Да и в успех всего предприятия Мале вера его сильно пошатнулась.

Он решил устраниться.

Этой же ночью он бежал из Парижа.

Глава вторая

1

Дождь, превратившийся в ливень, хлестал мостовую.

Было около трех часов утра.

В караульной будке боролся с дремотой часовой. Услышав шаги, он выглянул и положил руку на затвор ружья.

— Стой! Кто идет?

— Конспирация!

Через некоторое время в воротах казармы появился сержант.

— Пропустите нас, и побыстрее, — повелительным тоном произнес один из троих, тот, что был в треуголке с плюмажем.

«Генерал, — подумал сержант. — Какая-то проверка».

Генерал потребовал дежурного офицера. Тот сразу появился.

— Младший лейтенант Рабютель, мой генерал.

— Немедленно проводите нас к командиру когорты.

— Майор Сулье болен, мой генерал.

Сулье и впрямь был болен: его трясла лихорадка. Когда трое вошли в его комнату, он приподнялся на постели.

— Генерал Ламот, — представился неизвестный.

Сулье не мог опомниться от изумления.

Ламот продолжал, отчеканивая каждое слово:

— Император умер. Он убит 8 октября под Москвой.

— Боже мой! — воскликнул майор, падая на подушки. — Великий император! Какой удар!..

Генерал сделал знак, и штатский, выступив на шаг вперед, прочитал приказ военного коменданта Парижа. Сулье получал чин полковника и повеление немедленно вести вверенные ему войска на Гревскую площадь. Ему надлежало занять ратушу и вместе с префектом департамента Сены подготовить зал заседаний для временного правительства. Под приказом стояла подпись дивизионного генерала Мале.

Прежде чем Сулье сказал слово, генерал, подойдя к постели, сочувственно произнес:

— Я вижу, полковник, вы больны. Вам следует позаботиться о своем здоровье. В ратушу придете позднее, когда почувствуете себя лучше. А сейчас вызовите вашего заместителя и передайте ему свои полномочия.

Заместителя немедленно вызвали. Это был капитан Пикерель, как и Сулье, — старый служака, привыкший не задавать вопросов и беспрекословно подчиняться начальству. При известии о происшедшем он не выразил ни малейшего удивления.

— Я в вашем распоряжении, мой генерал, — отчеканил он, отдавая честь «Ламоту».

— Вот и прекрасно, — ответил Мале. — Стройте ваших людей на дворе! Поторопитесь!..

Рычаг был тронут и механизм заработал.