Потомок Микеланджело

Он искоса взглянул на своего помощника, полковника, строившего людей. Полковник придирчиво следил, чтобы каждый правильно держал ружье, взятое «на изготовку»; ведь их так мало, что ни мельчайшей оплошности быть не должно!

Наполеон улыбнулся. Старательный офицер! Вспомнил имя: его звали Малле. Какое странное совпадение!.. Нет, не родственник, просто однофамилец, и даже не однофамилец — орфография имени другая… И все же… Почему Малле? Именно Малле в такой момент?.. Уж не перст ли судьбы? Не намек ли на неудачу? Тем более что не в меру старательный Малле делает совсем не то, что нужно…

Он отозвал Малле в сторону и тихо сказал:

— Полковник, прикажите вашим людям переложить ружья в левую руку и повернуть дулом вниз.

Полковник оторопел.

— Но сир, это же самоубийство! Если в нас начнут стрелять, они не успеют переложить ружей и будут поражены огнем противника все до единого!

— У нас нет противника, Малле, пора бы это запомнить. Начнись перестрелка, и, как бы ни держали наши ружей, в правой или в левой, мы все равно погибли. Но перестрелки не будет, Малле. У нас нет противника, эти солдаты не могут им быть.

— Сир…

— Делайте, что я вам приказал, полковник…

…Он шел впереди четким военным шагом, его небольшая плотная фигура в столь всем знакомом сером сюртуке и неизменной треуголке четко выделялась на фоне следующего за ним отряда. Подойдя на расстояние выстрела, он остановил жестом свой отряд и дальше пошел один.

Солдаты в ущелье с ружьями наперевес стояли как вкопанные.

— Вот он! — вдруг истерически крикнул офицер, указывая шпагой на императора. — Стреляйте!.. Стреляйте же, чего вы ждете?..

Но ни единого выстрела не раздалось. Людей словно заворожила эта одинокая серая фигурка.

Пройдя еще несколько шагов, он остановился и произнес громко и внятно:

— Солдаты пятого полка, вы узнаете меня?

— Да, узнали! — раздалось из рядов.

Он расстегнул сюртук и обнажил грудь.

— Кто из вас хочет убить своего императора? Стреляйте!..

Расчет был точный. Выдержать подобное люди были не в силах.

Единодушный крик: «Да здравствует император!» — потряс воздух.

Ряды мгновенно расстроились. Солдаты бросились к Наполеону, обнимали его, целовали руки, падали перед ним на колени. Словно психоз восторга и обожания охватил людей.

А из города двигалась новая волна.

Это командиры вели части седьмого полка на соединение с силами императора.

8

…Он шел среди несметной толпы.

Солдаты смешались с крестьянами соседних деревень и рабочими пригородов.

И все это людское море испускало непрерывный вопль:

— Да здравствует император!

Отцы города предусмотрительно заперли ворота. Но рабочие выбили их и разнесли в щепы. А затем осколки были поднесены Наполеону со словами:

— Государь, мы не смогли вручить тебе ключей от твоего верного города. Прими их замену…

Гренобль его встретил бурно.

Те из представителей власти, которые не успели бежать, спешили выразить верноподданнические чувства.

Народ ликовал.

Наполеон не преминул изложить новую программу, тщательно продуманную и разработанную еще на Эльбе.

Он не побоялся подвергнуть критике свои прежние помыслы и действия. Да, он слишком уж любил величие и хотел сделать Францию владычицей над всеми народами. Он пренебрегал общественным мнением и думал со всем справиться один. Но теперь все ошибки осознаны. Он понял, что на нем лежит миссия сохранить и укрепить принципы Великой революции. Защитить крестьян от претензий помещиков-эмигрантов. Дать людям свободу и счастье. Его государство отныне станет всенародным. И да будет мир, всеобщий и полный мир на земле!..

Эти слова эхом разнеслись по всей Франции.

Он повторил их в Лионе, встретившем его столь же восторженно, как и Гренобль.

Ней, похвалявшийся, что привезет «корсиканское чудовище» в железной клетке, перешел вместе со своими войсками на его сторону.

Толпы крестьян провожали его вплоть до Парижа.

Казалось, начинается новая эра.

9

Но вернемся на момент в Гренобль.

Возможно, читатель недоумевает: ведь именно в этом городе находился Филипп Буонарроти, высланный туда в начале 1813 года; почему же ничего не сказано о его встрече с императором, переменившим свой политический курс? Ибо как раз теперь эта встреча могла бы дать очень много!

Увы, встреча не состоялась.

Так уж складывалась судьба этого человека, что ему ни разу не довелось встретиться с теми людьми, которые сыграли определяющую роль в его общественной жизни.

Он ни разу не свиделся ни с Моро, ни с Уде, ни с Мале — великими архонтами филадельфов, людьми, в сообществе с которыми отдал столько лет борьбе. Не довелось ему повстречаться и с близким приятелем его юности, с его другом-врагом Наполеоном Бонапартом, ни в годы Консульства, ни в годы империи, ни сейчас, когда, полный новых идей и планов, тот возвращался в столицу.

Но почему же они не встретились с е й ч а с, именно сейчас, когда волею судьбы оказались рядом и когда встреча их могла бы иметь и с т о р и ч е с к о е значение?

Волею судьбы…

В это время Буонарроти уже не было в Гренобле.