Потомок Микеланджело

— Как раз об этом я и хотел вам рассказать. У нас с братом Марием[16], по-видимому, общий источник сведений. Я уже говорил вам, что недавно получил письмо — вот оно. Получил, разумеется, не по почте, а через одного из братьев-путешественников. Автор письма — Фелипомен. Он подробно рассказывает о том, что вы только что слышали, поэтому повторяться не буду. Но добавлю одно: из письма у меня составилось впечатление, что Мале хорошо информирован о нашем обществе и не прочь вступить в него, с братом же Фелипоменом он поддерживает постоянную связь…

Снова раздались аплодисменты.

Поднялся Базен.

— Услышанное нами более чем интересно. Но хотелось бы иметь обстоятельную справку об этом человеке. Строго говоря, мы все слышали о нем, но кто бы из вас мог сделать подробное сообщение?

— Это могу сделать я, — сказал Демайо. — Мы земляки и давние товарищи — буквально со школьной скамьи. В годы революции и в последующее время мы никогда не теряли друг друга из виду.

— Так расскажи же, брат Марий.

— Слушайте…

19

…Позднее филадельфы окрестят Клода-Франсуа Мале «Леонидом», и это далеко не случайно: своей силой воли, бесстрашием, целеустремленностью, благородством души этот удивительный человек был достоин имени полулегендарного спартанского героя.

А Филипп Буонарроти, составляя на склоне лет список великих людей революции, рядом с именами Робеспьера, Сен-Жюста и Бабефа поставит имя Мале, сопроводив его следующими словами: «Пламенный республиканец-демократ, из мрака тюрьмы он восстал против императорского деспотизма в защиту народа и его прав…»

…Он, как и Сен-Симон, как и сам Буонарроти, принадлежал к древнему дворянскому роду, обедневшему к концу XVIII века, но сохранившему все свои родовые грамоты и феодальную спесь; то был род графов Перигоров из Гиэни. В 1804 году ему исполнилось пятьдесят лет — позади оставалась большая жизнь, полная борьбы и тревог. И когда он вспоминал об этапах этой жизни, повествуя о ней Демайо или Анджелони, ему самому иной раз не верилось: а неужели все было именно так?..

Аристократ до мозга костей, голубая кровь… Воспитание, характерное для изыска старого режима: домашние преподаватели и гувернеры, история, генеалогия и геральдика, гимнастика и верховая езда… Раннее зачисление в дворянский полк; едва добравшись до места назначения, он уже капитан королевских мушкетеров! Но вот наступает революция, и аристократ Клод-Франсуа де Мале делает неожиданный поворот: из капитана королевских мушкетеров он превращается в капитана народной милиции родного города Доля! Мало того. Отбросив от своего имени дворянскую частицу «де», 14 июля 17 90 года, на знаменитом празднике Федерации в Париже, он уже представляет революционные силы всего Юрского департамента!..

Чудесное превращение? Исключительный случай?

Не такой уж исключительный.

В те годы то же случилось со многими молодыми аристократами, начитавшимися Руссо и Мабли, воодушевленными американской Войной за независимость, разочарованными в своей среде и том режиме, который выпестовал их.

Примерно такие же трансформации происходили в юности с графом Анри де Сен-Симоном и с тосканским аристократом, потомком Микеланджело, Филиппо Буонарроти.

Правда, девять десятых из числа подобных «вновь родившихся» затем отшатнутся от революции, а многие из них при Робеспьере угодят на гильотину.

Мале, как и Буонарроти, не отшатнулся. Напротив, он стал заядлым якобинцем, верным режиму II года. Он участвовал в революционных войнах, выполнял ответственные миссии Комитета общественного спасения, и поэтому термидор стал для него национальной трагедией. Он воспрянул духом только после демократического переворота 18 фрюктидора. Жил он тогда в Безансоне и объединял вокруг себя всех местных якобинцев и патриотов; в числе их находились его старые соратники, будущие филадельфы Корнель и Лемар. Общими усилиями они нажали на правых, организовали революционный трибунал и приступили к расправе с роялистами. Граждане Безансона, ценя революционный дух и энергию Мале, избрали его своим депутатом в Совет пятисот. Куда там! Потепление было временным. Термидорианцы кассировали выборы представителей левых группировок. Как ни сопротивлялся Мале, ему и его соратникам под возрастающим нажимом Директории пришлось покинуть Безансон. Вскоре он оказался в действующей армии.

Во время итальянской кампании генерал-якобинец показал себя инициативным и бесстрашным командиром. За боевые заслуги верховное командование произвело его в дивизионные генералы. Однако Бонапарт, придя к власти и хорошо зная прошлое Мале, не утвердил его в этом звании, оставив генералом бригады.

20

Бонапарт…

Если он до какой-то степени разобрался в Мале, то Мале понял его еще раньше и, оставаясь стойким республиканцем, возненавидел до глубины души. Недаром ходили упорные слухи, что, будучи начальником Дижонского лагеря, Мале, войдя в сговор с оппозиционным генералом Брюном, собирался арестовать Бонапарта во время инспектировки войск и не сделал этого только потому, что Первый Консул в Дижон не поехал…