Потому, что лень

— Уверен, — позволил улыбке чуть тронуть губы орк, — заняться было чем. Тем не менее, очень зря ты не рассказала ему про то, что у нас наложник — практически муж с немного урезанными полномочиями. Подожди, Лучик! Я понимаю. Ты не хотела его напугать проблемами, которые ему пришлось бы решать, будучи членом семьи. Однако, в этом и заключается твоя ошибка. Позволь я тебе немного расскажу про социальные отношения в некоторых людских странах. Ты ведь никуда за пределы степи ранее не выезжала и тебе иной раз трудно понять логику чужих. Особенно людей. А она отличается и существенно. То, что нам представляется очевидным, правильным и не подразумевающим другого толкования, для них может иметь совершенно иной смысл и эмоциональную окраску. Например, в южном каганате наложницы и наложники по-сути бесправные рабы. Считаются вещью, тряпкой, чувихой в прихожей для вытирания грязных сапог. Предметом, целиком и полностью отданным на милость господина или госпожи. Тем не менее, как бы то ни было противно, подобное отношение отчасти оправдано. Драчливость людей и так на порядок превосходит подобные качества иных рас, а уж южные отличаются особой страстностью, как в любви, так и в бою. Мужчины, сама понимаешь, в войнах гибнут, оставляя без средств к существованию и обрекая на смерть от голода множество вдов и сирот. Отсюда и законы южного государства, обязывающие родственников безусловно принимать на иждивение семьи погибших братьев. При этом далеко не все могут прилично содержать и собственные семьи, когда на их головы сваливаются нахлебники. Так что, несколько жен и тьма наложниц, по-сути рабынь, там нормальное явление. Лучше ведь жить в достатке и ублажать господина, чем гнить под дувалом, тихо умирая от голода и жажды. Добавлю еще — люди хорошо знают, как живут в каганате и практически ничего не знают, как живем мы. Понимаешь теперь?

У Лучисолы словно глаза открылись. Она была умной девушкой и долго разжевывать ей не требовалось. Она все поняла и приняла сразу.

— Значит, он… решил будто я… его в рабство? Да? Что он будет сидеть у меня во дворце под охраной словно в золотой клетке? Да, дядя?

Назвав командира телохранителей дядей, девушка непроизвольно поддержала начатый Огробором тон разговора с ним, как со старшим родственником, а не с подчиненным.

— Да, девочка моя, — грустно ответил орк. — Представь на мгновение — тебе предложили, точнее, приказали(!) стать наложницей у красивого и богатого южанина в каганате?

— Ни за что и никогда! Лучше смерть! — ни на секунду не задумываясь, ответила истинная орчанка. — Но он же человек и может предпочесть… иной вариант, — неуверенно добавила она.

— Я очень сомневаюсь, Лучик, — грустно заметил Огробор, — что тебя хоть на секунду заинтересовал бы такой… такой вот… предпочитающий иной вариант.

Лицо госпожи застыло бледной маской ледяного равнодушия и спокойствия. Предательски поблескивающие в уголках глаз слезы казались прозрачными льдинками. Такой Огробор свою племянницу, орчанку с сильной кровью, воина и потенциально сильного шамана, не видел еще никогда.

Лучисола прикрыла глаза и на несколько минут застыла неподвижно. Когда она их открыла орк увидел перед собой не молоденькую племянницу, горько плачущую по потерянной игрушке, а настоящую госпожу — властную и жесткую.

— Огробор, — сухим официальным тоном обратилась она к командиру телохранителей, — слушай приказ. Приказываю, направить половину команды на поиски слуги. Когда он будет найден, доставить ко мне. Лучше добровольно. В случае отказа, действовать решительно, но вреда не причинять. Ответите за каждый волос, который упадет с его головы в результате вашего действия либо бездействия. Приказ ясен? — и добавила про себя едва слышным шепотом, отрешенно глядя в сторону окна: — Я ему все объясню. Он поймет! Он не может не понять! Нам обязательно надо быть вместе.

— Приказ ясен! — вытянулся орк. — Прошу разрешения на несколько вопросов.