Потому что (не) люблю

— Вот и я хочу понять. Расскажи мне! По порядку, что происходило вчера, что ты при этом чувствовала? Но, главное, что заставило тебя написать мне среди ночи? Это очень важно!

Я сцепила руки на груди. Всё внутри клокотало странным раздражением, но я даже не понимала, что тому причина — Густав, ставший вдруг таким назойливыми, или меня действительно ломает? И вместе с этим по конечностям разливался холодок страха. Я не хотела обратно в то безумие боли… Я не хотела откат!

— Ладно. Вчера утром я, как обычно, была в бассейне, потом на массаже. Меня разморило, и я решила, что могу позволить себе внеплановый выходной. Отпустила домработницу, решила сама приготовить ужин, но в этот момент нагрянул тот приятель, про которого я уже говорила.

— Это тот, с которым ты сегодня приехала сюда? — поджал Густав губы, и я могла бы поспорить, что в его тоне сквознула ревность. — Вас с ним связывает что-то большее, чем просто дружба, так? Что-то в прошлом?

— Какое это имеет значение? Сейчас мы просто приятели.

— Сейчас всё имеет значение, Марина, каждая мелочь! Вы были с ним близки?

— Ты давишь на меня, Густав!

— Я пытаюсь тебе помочь! А ты сопротивляешься. И если так пойдёт дальше, я просто буду бессилен.

Я погрызла губу. Он был прав. Я и сама чувствовала, что закрываюсь.

— Когда-то он был моим парнем, мы встречались, и я даже была в него влюблена. Пока не познакомилась с будущим мужем. Они с Кириллом уже тогда были лучшими друзьями.

— И что ты почувствовала, когда увидела его вчера?

— Конечно обрадовалась, я ведь не видела его двенадцать лет!

— И всё?

— Да.

… Нет. Прямо сейчас я вдруг поняла, что не просто обрадовалась Киру. Меня в тот момент буквально накрыло. Никогда раньше, с тех пор как мы с Данилой вместе, он не вызывал у меня таких эмоций. Даже наоборот — я всегда чувствовала себя слегка виноватой перед ним и избегала, а вчера этот барьер словно рухнул и меня понесло…

— С кем ты вчера танцевала?

— С ним.

— И с мужем?

— Нет. Он этого не любит.

… И снова вспомнила — он-то хотел, это я отказала. Тогда казалось, что сделала это чисто на автомате, но сейчас вдруг поняла — специально, чтобы его зацепить.

— А что ты чувствовала, когда танцевала с его другом?

— Ну не знаю, наверное, лёгкость и вдохновение. Но тут ничего такого, просто в юности мы танцевали с ним в паре, а вчера устроили вечер воспоминаний. И это было забавно.

— И всё?

— Да.

… Нет. Ещё было странное возбуждение, но не от близости Кирилла, а от следящего за нами взгляда Данилы. Я специально провоцировала его, хотела заставить нервничать… Потому что и самой вдруг стало не всё равно. Потому что сидела за столиком и, как дура, сравнивала их. И Кир был такой классный! Наслаждение для глаз и ушей: демонстративная эстетика мускулистого тела, лёгкость в манерах, юмор. А аура — вообще чистый секс! По сравнению с ним Данила выглядел уставшим и напряжённым, как до отказа сжатая пружина: тронешь — убьёт. От него разило сосредоточенностью, недовольством и проблемами. Он не пытался себя демонстрировать, ему было плевать на то, как на него реагируют окружающие. Но был… МОЙ. Просто мой. Весь, от ёжика коротко стриженных волос, до морщинок в углах глаз, до крепких жилистых рук и ссадин на любимом лице… Рост, голос, запах, вкус, взгляд, характер, привычки, переломанные кости, линии на ладонях, упрямство и харизма, тепло, нежность, сила… Весь, какой есть неидеальный, он был мой идеал. Мой воздух, моя бесконечность и сила притяжения. Я знала его, помнила, скучала и нуждалась в нём. До сих пор…

На глаза резко набежали слёзы, задрожал подбородок. До сих пор! Что за… наказание?!

Где-то фоном зазвучал голос Густава:

— Марина, ты как?

Вот только и он тоже — до сих пор. И я готова была поспорить, что знаю, на каком таком «объекте» он находится прямо сейчас. А может, и не знаю, потому что, может, этот «объект» у него уже давно не один… Но какая разница, если прошло уже почти пять месяцев, а мне, оказывается, до сих пор не всё равно!

— …Марина, посмотри на меня!

Вздрогнула, почувствовав на своих щеках ладони. Чужие ладони, НЕ ЕГО.

— Ты смотришь мне в глаза, слышишь моё дыхание…

Чужие глаза — близко-близко, запах чужой, голос.

— Вдох, и ты чувствуешь приятную тяжесть в ногах…

Чужое дыхание, чужая непозволительная близость.

— Нет, нет… — затрепыхалась я уворачиваясь. — Не надо, Густав! Не сейчас…

Он удержал мою голову, не давая отвернуться. Пальцы сжимали скулы, нос почти касался моего носа.

— Чшш… Успокойся! Конечно, не надо, если ты не хочешь! Просто успокойся…

— Пусти! — ударила я его по рукам и вырвалась. Застыли, отделённые друг от друга столом. Я решительно утёрла ползущие по щекам слёзы. — Не смей прикасаться ко мне без моего разрешения, Густав! Никогда!

— Прости. Тебя накрыло, и я испугался. Марина, это действительно откат. И это не шутки, тебя может отшвырнуть гораздо дальше, чем ты была, когда мы только начали.

— Меня не может отшвырнуть назад, потому что до сих пор так и не зашвырнуло вперёд! Твой метод не работает, Густав! Всё осталось, где было. Я поняла это только что.