Потопленная «Чайка»

— A-а, знаю, знаю, это они, красные господа, — теперь уж громко засмеялся комендант. — Хорошо, что вовремя их накрыли. Но дело в том — куда их деть? И так у меня человек на человеке сидит... А теперь еще эти, сколько их?... И почему их тащили сюда, разве в тюрьме не осталось места? — Он повернулся и степенно удалился.

Арестованных загнали в угол двора.

По верху каменного забора были натыканы осколки бутылок, а еще выше тянулась колючая проволока.

По широкому двору, мощенному галькой, тянулась водопроводная труба, из крана безостановочно лилась вода. Двор был совершенно голый. Выцветшие кирпичные стены и выщербленные каменные ступени лестницы свидетельствовали о возрасте этого здания. Новым, видимо, было пристроенное к левой части двухэтажное крыло. Это железобетонное крыло и было тюрьмой. На обоих этажах вдоль узких балконов тянулись двери, обитые жестью, с маленькими глазочками. В подвальном этаже тоже был ряд дверей. По балконам, со связкой ключей в руках, прогуливался надзиратель и воровски заглядывал в глазки.

Из окон камер шел табачный дым и доносился говор заключенных.

Антон стоял впереди всех и смотрел на здание тюрьмы. На каждом этаже он насчитал по шесть камер. Жутко стало от мысли, что товарищи его будут наглухо заперты в этих маленьких темных клетках. Каково будет морякам в этой каменной мышеловке?

В галерее второго этажа появился комендант, еще раз взглянул на арестованных:

— Ну, что ж, пожалуйте, господа! — Он обращался к арестованным с такими жестами и улыбкой, будто приглашал дорогих гостей в собственный дом.

Стражник повел их по винтовой лестнице. Остановились в углу веранды, перед кабинетом коменданта, там, где флигель соединялся со старым зданием.

Первым к коменданту ввели Антона Гергеда. Войдя, он остановился, пораженный: у письменного стола, рядом с комендантом, стоял Георгий Тория. Он был одет в рубаху цвета хаки и брюки из английского коверкота. Лицо выбрито, волосы гладко зачесаны. Тория спокойно встретил полный ненависти взгляд Антона. Потом ядовито улыбнулся и деланно захохотал:

— Не ожидал увидеть? Или, может, не узнаешь меня, а?

Антон побледнел от возмущения.

— Что ж странного, что ворона рядом с падалью? Стыдись, подлец! — Разгоряченный Антон сжал кулаки, двинулся к Георгию, но тот выхватил пистолет.

— Я тебя научу, голодранец, как говорить с офицером! — крикнул он.

Его пыл остудил комендант.

— Господин офицер!.. Успокойтесь! Не забывайте, что этот человек, — он посмотрел на арестованного, — передан мне. Без меня здесь, в тюрьме, даже муху никто не сгонит с места. А после допроса распоряжаться его судьбой дело следователя.

Он сел за стол и развернул папку, набухшую от бумаг.

Тория окинул коменданта гневным взглядом и выкрикнул:

— Как вы смеете!.. Да еще перед кем! — Он вплотную подошел к коменданту и поглядел на него сверху вниз, будто раздумывая, стрелять или нет.

Комендант спокойно взял со стола звонок и так же спокойно позвонил.

В дверях показался здоровенный детина.

— Выведите господина офицера из здания тюрьмы. Предупредите сторожа — без моего разрешения этого господина сюда не впускать, — назидательным тоном, негромко проговорил комендант и снова углубился в бумаги.

Тория покосился на вошедшего верзилу и убрал револьвер в карман.

Верзила провел рукой по усам, завитым, как рога барана, и с мегрельским акцентом сказал офицеру:

— Прошу вас, дорогой.

Тория не двинулся с места.

— Ну, что ж, не пойдешь, генацвале? — Верзила сдвинул на затылок папаху, положил руку на рукоятку маузера и двинулся к Тория.

Тория опустил голову и быстрым шагом вышел из комнаты.

Комендант и Антон остались одни. Комендант долго не поднимал головы, листал бумаги, нервно теребил их. Круглое, как мяч, лицо его побледнело, он тяжело дышал. Волнение коменданта понравилось Антону. «Может, он и неплохой человек?», — подумал он.

Комендант наконец поднял голову и взглянул на Антона.

Антон выпрямился. Комендант улыбнулся, оглядел арестованного с ног до головы и встал. Медленно прошелся и посмотрел на Антона с явной симпатией. Ему словно было приятно, что арестованный так же, как и он сам, мал ростом и безбород.

Антон почувствовал, что комендант почему-то расположен к нему. «Может быть, повезет нам?»

Комендант вернулся к столу и жестом пригласил арестованного сесть. Антон молча сел.

— Как зовут, как фамилия? — спросил он равнодушно. Чувствовалось, что это его совсем не интересует.

— Антон Гергеда.

— Сколько лет?

— Двадцать восемь исполнилось.

Комендант оживился:

— Так ты сказал, твоя фамилия...

— Гергеда, Антон Гергеда.

— Откуда?

— Из Сенакского уезда. Теклати наша деревня.

— Неужели ты теклатский Гергеда, парень?

— Да, — навострил уши Антон.

— А ты не слышал о Симоне Гергеда, который дочь выдал замуж за Кодори?

— Слышал? Да ведь он мой дядя!

— Стало быть, ты сын Тагу? — Он встал, хотел сказать еще что-то, но промолчал, подошел к окну, выглянул на веранду.

Арестованные стояли с опущенными головами и ждали вызова. Комендант повернулся к Антону и, улыбаясь, сказал: