Потрясающие истории из жизни

И когда я получил от заместителя начальника Уралнедра, о том, что моя заявка на Фирсовское Северное рудопроявление урана отклонена по причине, что оно находится на ранее известном участке недр, я не стал оспаривать отказ и писать жалобу. Из пяти моих заявок осталась одна – Газетинское рудопроявление урана, и я был полон решимости добиться права на его открытие, стать его первооткрывателем: оно было совсем неизвестное ранее, и у меня был шанс. Поэтому, когда этот заместитель начальника Уралнедра объединил в своем отказе и Фирсовское Северное и Газетинское рудопроявление, я оставил первое рудопроявление в покое, а все свои силы бросил на Газету.

Теперь, когда я проходил мимо фотографий геологов-первооткрывателей, то стал обращать на их должности – они были все главные геологи объединения, начальники экспедиций или, на крайний случай, начальниками геологоразведочных партий. Среди не было никого из рядовых геологов, которым улыбнулась удача наступить на руду в геологическом маршруте, как мне. Они просто были организаторами работ, в ходе которых было найдено месторождение. В этой работе участвовали десятки или сотни специалистов – геологи, геофизики, минералоги и простые рабочие. Выявить вклад каждого в открытие месторождение было трудно, и первооткрывателем автоматически становился начальник этой той структуры – геологической партии, экспедиции, просто, по сути, менеджер.

Я вспоминал теперь, как трудно было стать настоящим законным первооткрывателем геологу, которая нашла первой якутские алмазы. Но ей еще повезло, в конце концов, не без посторонней помощи, стать первооткрывателем первого в России коренного месторождения алмазов – трубки «Мир». Мне еще предстояло за этот лавровый венок побороться.

Теперь, когда прошло более десяти лет со дня, когда я отправил свою заявку в Уралнедра, и я пишу этот рассказ, предо мною лежит целая стопка бумаг с отказами. Я писал не только в Уралнедра, а моего письма удостоился замминистра природных ресурсов и экологии Российской федерации. Получив очередной отказ, я обратился с жалобой сначала в прокуратуру своего района, и оно потом отправлено в генеральную прокуратуру в Москву.

Меня поражала настойчивость Уралнедра, которое мотивировало отказ всякими предлогами – то месторождение было уже известно, то обнаружено в уже известном районе, то ставилась моя роль в этом открытии. И когда я писал в Москву об этом нахальстве, московские чиновники отправляли все материалы снова в Уралнедра, а они снова придумывали новую причину, или повторяли старую и писали мне очередной отказ. В последнем, подписанном начальником департамента по недропользованию по УрФО, было вообще сказано, что моего личного участия в открытии не было, а абзацем ранее, в том же письме было написано, что мое личное участие составляло в фиксировании показателей прибора, и что это было только моей профессиональной обязанности, как геолога.

Летом 2011 года я поехал в экспедицию, где раньше работал, встретил там ведущего геолога, который был моим шефом в тот год, когда мне повезло, – я нашел Газетинское рудопроявление. Он был главным автором итогового геологического отчета, в котором он так и написал, что именно я нашел этот объект. Он после сокращения нашей партии работал ведущим геологом и занимался золотом в другой организации. Эта экспедиция нашла золото на севере нашей области, Москва выделила деньги на его оценку, он описывал керн и отбирал пробы из керна. Его кабинет был в десять раз больше, чем раньше, и он был рад меня снова увидеть. После того, как он показал мне образцы с золотом, я рассказал ему о том, как у меня продвигается дело с первооткрывательством.

Он слушал, а потом спросил, известна мне сумма денежного поощрения за открытие. Конечно, я знал, это была очень скромная сумма – десять тысяч рублей, но мне их было и не надо – мне было важно стать официальным первооткрывателем. Мне показалось, что он не одобрял мою борьбу с бюрократами, и считал это бесцельным времяпровождением. Кроме всего, он напомнил мне о минеральном составе урановой руды – из нее было экономически невыгодно извлекать уран.

Это мне было тоже известно из официального ответа московских руководителей Минприроды. В нем было написано, что рудопроявление не рассматривается как перспективный участок для постановки последующих геологоразведочных работ – оно имеет локальный характер не относиться к перспективному урановому геолого-промышленному типу. В заключение был сделан вывод, о том, что открытие месторождения при данном типе определения невозможно, и как следствие, департамент не может признать за мной факт открытия признаков месторождения.