Потрясатель вселенной

— Представляешь, оказывается, тут негде жить! Я думала, Китай — это толпы народа, возделанные поля, большие города и красивые замки с пагодами. В общем, как у нас, зелень от края и до края. А оказывается, здесь только камни и песок между горами. И кучка запрятанных по долинам оазисов. Где деревня, где две. Городов, как я понимаю, тут пара штук на полстраны, не больше. Нет, ну в оазисах, конечно, хорошо. Сады, каналы, рис и буйволы. Где побогаче, там и пагоды имеются, что пожарные каланчи. Только красивее, конечно. В общем, тоска. В Египте когда-нибудь бывал? Сахара.

— За ущельем еще долина, уважаемая, — попытался поспорить Джебе. — Там много селений и полей, там есть города…

Но мысли Роксаланы уже убежали в сторону:

— Рыба! Копченая! Ну ты буржуй… Сам ешь, никого не угощаешь!

— Дай вставить хоть слово! — взмолился Олег. — Тебе ведь приглашение сказать не получается.

— Будем считать, я его услышала и приняла, — присела на кошму перед угощением девушка, отковырнула небольшой кусочек, и на берегу наконец-то наступила тишина. Между тем нукеры подносили и подносили всяческую снедь: яблоки, сливы, вишню, лепешки, рис, плов, пиалы с курагой, кувшины с какими-то напитками. Роксалана благодарно кивала.

— Прошу вас, друзья, — пригласил Середин, когда места для мисок и пиал на ковре не осталось. — Давайте за успех выпьем. Дался он тяжело, но мы все-таки здесь.

— За Тенгизхана! — с готовностью ответил Джебе и крикнул своим нукерам: — Тенгизхану ура! С ним мы монголы! Монголы!

— Ур-ра!!! Ур-ра!!! — с искренним восторгом подхватили воины.

Пир затянулся допоздна, и хотя солнце уже покатилось к закату, Олег все же решил двинуться дальше. Чабык его поддержал — преданному воину хотелось увести Тенгизхана подальше от города. Мало ли что…

Сотни помчались галопом — чего лошадей жалеть, коли скоро отдохнут. Верст пять промелькнули за считанные минуты, как вдруг Олег ощутил знакомый, родной запах и увидел одинокий домик, стоящий посреди рубинового от ягод вишневого сада. Он потянул левый повод, уходя от озера, разглядел за домом каменную трубу и, осадив скакуна, спешился.

В доме было тихо, окна закрыты ставнями, двери заперты. Похоже, хозяева предпочли скрыться при первом известии о набеге. Не захотели рисковать. Но не жилище интересовало ведуна, а труба за ним, в саду. Он прошел по устланной мелкими известковыми пластинками дорожке, обогнул беседку, обнесенную канавкой, в которой плавали бело-красные карпы, толкнул дверь мастерской и с наслаждением втянул угольный запах:

— Кузня! Так я и знал. Что еще всегда строят на отшибе, подальше от жилья, если не огнедышащую кузницу? — Он прошел по мастерской, провел ладонью по развешанным на стене молоткам, клещам, пробойникам и оправкам, проверил мех, заглянул в яму под верстаком, полную угля, примерился к кувалдам.

— Мы ночуем здесь, Тенгизхан? — заглянул следом Чабык.

— Нет, друг мой, мы здесь поселимся. В доме поселимся. Если я понадоблюсь, меня легко будет найти. А бегать по деревням и ущельям мне не хочется.

— Да, Тенгизхан, — склонил голову кочевник. — Я прикажу двум сотням остаться у дороги, а остальных поставлю в саду.

У Олега просто руки чесались, так хотелось запалить горн, взять в руки кувалду… Но снаружи уже смеркалось, а свет у хозяина в кузне предусмотрен не был. Пришлось отложить удовольствие до утра.

На рассвете он примчался сюда еще до завтрака, еще раз оценил инструмент, насыпал в горн уголь, пошарил среди накрытых промасленной тряпицей слябов.[9] По виду они были почти одинаковые: чистые, блестящие. Совсем новенькие. Перед стопкой лежал иссеченный мелкими царапинами, черный камень. Олег взял его, ударил по одному слитку, другому, третьему.

— Уже стучишь? — появилась в дверях Роксалана, широко зевнула. — Хоть бы рюмочку чая выпил, что ли. Как тебе это не надоедает? В горах стучал, тут при первом же горне сразу с ума сходишь.

— Кому что, красавица! — Олег достал кресало, выбил искру на мох, раздул, добавил пару петелек бересты, а когда она занялась, бросил в горн, добавил несколько щепок, прикрыл сверху углем. — Тебе нравится рубить, а мне ковать.

— Во дает! Его ханом ханов выбрали, а он мелким ремеслом пытается промышлять.

— Что ты тут делаешь, Тенгизхан? — появилась за спиной воительницы Урга.

— Дурака валяет.

— Чего?

— Колдую… — Олег несколько раз качнул мехом, потом прикопал занявшиеся угольки глубже, добавил сверху других.

— Это как?

— Как умею. — Он качнул еще воздуха, поправил угли, качнул снова. Подождал, пока кучка займется, разровнял, насыпал сверху еще два слоя. Вернулся к слябам, принялся простукивать их черной битой.

— Что ты делаешь, Олег? — Оказывается, шаманка была еще здесь.

— В железе разбираюсь. От какого слитка искра долгая и темная — то углерода мало. Если пучок коротких — то много. Ну и еще масса промежуточных вариантов.

— А какое лучше?