Поцеловать небеса. Книга 1

Мама вышла в больничный двор такая жалкая, мятая и никому не нужная здесь, что у меня сжалось сердце. Я не могла помочь ей быстро, сиюминутно, а мои слова поддержки только усугубили бы положение вещей. Но она не считала себя пострадавшей. Очень бодро мама оглядела нас взглядом командарма и почти с ходу заявила:

– Я здесь договорилась. Тебя будут кодировать. Сейчас схожу за доктором, он тебя посмотрит, поговорит с тобой, заплатишь свои доллары, и больше не будешь пить. Ребенок обретет мать, а общество – полноценного гражданина.

Жалость моя испарилась по мановению волшебной палочки. Под угрозой стояла не только сегодняшняя выпивка, но и мои деньги, моя жизнь, моя дикая свобода от правил и обязательств.

Дочка пощипывала меня за рукав, теребила и подталкивала к этому событию. Она больше других мечтала иметь нормальную непьющую мать. Она понимала, что корень всех наших бед именно в бутылке. Но девчушка не могла знать одного – для такого излечения необходимо быть готовой. Требовалось озарение. Так бросил пить мой папа.

Сейчас, сегодня во мне все противилось такому положению вещей. Болезнь была сильна во мне. Очень сильна. И я пока нуждалась в ней! Говорить об этом с мамой было, по меньшей мере, бессмысленно. Мама никогда не считала это болезнью. Она уже шла в кабинет нарколога, который находился здесь же, в одноэтажной полудеревенской больнице. Мы с дочкой покорно остались на скамейке между двумя большими деревьями.

Я не могу сказать, что меня напугали, но во мне поднималась мощная волна протеста, еще детского, того самого, из-за которого жизнь моя зачастую катилась кувырком. Сейчас должно было произойти что-то невероятное, невозможное, и оно спасло бы меня.

И это невероятное произошло. Из-за угла больничного пристроя, из ниоткуда, прямо на нас вышла одинокая лошадь. Белая, большая, настоящая. Лошадей я боялась с детства. Она шла медленной своей походкой, мигала большим глазом, фырчала и мотала головой. Я неожиданно подумала, что вижу это одна, но, покосившись на дочку, поняла, что это не видение, а реальность. Девочка тоже распахнула глаза навстречу внезапному чуду. Это был знак…

Я не стала ждать, когда меня искусает белая кобылка, когда вернется мама с доктором Пилюлькиным и меня повяжут прямо в этом больничном дворе.

– Пошли отсюда… – прошептала я дочери.

И мы, взявшись за руки, потихоньку отправились восвояси.

– Мама, а как же доктор? Бабушка ведь правильно говорит, тебя надо лечить.

– Мы сделаем это попозже. Я не могу сейчас. Не говори больше мне про это.

Это было очень больно – лгать ей в глаза. Это было больше, чем больно, не уметь дать ей то, чего она так хотела. Но в жизни всему свое время… Кто знает, если бы я была благополучна с самого начала, чиста и трезва, кем бы стала она? Такой ли искренней, преданной и честной выросла бы моя дочь, если бы я поливала ее шоколадом???

Глава 13

По дороге домой я купила бутылку вина, даже могу вспомнить какого – «Монастырская изба». Я проигнорировала осуждающий взгляд дочери и просто уверила ее, что мы никуда не пойдем, я буду пить дома, а потом мы сразу ляжем спать. Я видела страх в ее глазах, но на тот момент желание выпить было намного сильнее желания обогреть и успокоить единственное любимое существо. Я шла запивать свой бесперспективный мир…

В этот вечер не произошло ничего особенного. Мы приготовили ужин, я приняла душ в уличной кабинке, под музыку мы посидели прямо во дворе. Дочка играла с собакой, а я допивала свое вино. За второй бутылкой решила не ходить, ведь обещала, что буду дома. Итак, я безмятежно сидела во дворе и даже не подозревала, что в это самое время ко мне уже собиралась новая делегация для нового приватного разговора.

Как только мы погасили свет, в дверь постучали. На этот раз стучали в ту дверь, которая вела к воротам. Злобно зарычала собака. Мы закрывали ее на ночь в доме, страшно было представить, что может произойти с псом там, в темном дворе, по которому ходит неизвестно кто. Простота… Убийственная сельская простота! Люди легко входили туда, куда их не то, чтобы не звали, а попросту – не желали знать!

От первого же стука я вздрогнула. Меня словно ударило сильным током, подбросило на диване. Дочка немедленно схватила меня за руку.

– Кто? Кто там? Не открывай! – зашептала она.

– Нет, не открою, не бойся. Пойду, послушаю, кто там пришел…

Я стала осторожно пробираться к сеням. Дверь была хлипенькая, закрытая всего лишь на толстый, вертлявый крючок… Но ее надо было тянуть, чтобы открыть, а те, кто пришли, толкали, значит, шанс был. Я умоляла собаку, чтобы она не залаяла, и Альфа тихонько урчала, что вряд ли было слышно пришедшим.