Поцеловать небеса. Книга 1

Утро не задалось с самого начала. Лисовский, заметив вчера дым в зрительном зале, сразу понял, что ветер дует с левой ложи. Пока я ехала в театр, он провел осмотр моего вчерашнего рабочего места и нашел там ровно пятнадцать окурков, и это было строго-настрого запрещено администрацией театра. Курить было нельзя вообще, а тем более там, где курила я. Розгин не мог быть виноватым, значит, виноватой буду я… Иванова встретила меня сразу на проходной и радостно сообщила:

– Тебя Лисовский вызывает! Срочно!

– Я даже знаю зачем… – угрюмо ответила я.

– Петровна! Ты совсем ох…ла! Меня пожарники оштрафуют! Ты зачем там курила? А главное – с кем? Неужели с Подушко? Пили что?

– Валя, я больше так не буду, прости меня! Я, похоже, действительно ох…ла.

– Какой прости? Мы акт составили, теперь приказ на тебя будет, оштрафуют, а может и с занесением в личное дело!

– Валечка, ну ты такой всемогущий, сделай что-нибудь? – жалобно замурлыкала я.

– Ага, как что случилось, так сразу Валечка? Нет, не могу. Мне надоели твои выкрутасы. Работаешь ты безупречно, но разлагаешь коллектив. Глядя на тебя, остальные скоро вообще на голове ходить будут. Иди отсюда!

Мятая и несчастная, побрела я в свой подвальчик одиноко опохмеляться. А через час, на доске объявлений, висел выговор, где отчетливо значились мои имя, фамилия и отчество, а так же, занимаемая должность. Это был первый официальный публичный позор на мою голову.

Глава 34

Я становилась одной из самых известных сотрудниц театра, но не могу сказать, что это приносило мне хоть какую-то пользу. Ни один человек там не воспринимал меня всерьез. Никто не видел, да и не мог видеть за внешней бравадой одинокую ранимую душу.

Моя подруга Подушко, устав от претензий и унижений Лисовского, деликатно отошла в сторону, а вскоре у нее появился молодой человек. Мы мало общались еще и потому, что теперь она не пила вовсе из-за внезапных болей в желудке. Ольга исправно ходила на работу, но ее скромный труд никогда не был замечен или оценен на фоне моей фееричной «звездности». А еще через некоторое время, она забеременела и ушла в декрет. Ольга Подушко, вместе с остальными, тоже завидовала мне, как любая женщина всегда будет завидовать чужому женскому успеху. Ей казалось, что жизнь моя легка и приятна, а мне казалось, что совсем скоро я не выдержу и сломаюсь под этим тяжким бременем нищеты.

* * *

После выговора меня не перестали ставить на концерты гастролеров, но Валя так бдил, что нам некогда было не только покурить, а даже посмотреть на пачку сигарет.

Я по-прежнему отдавала ему долги, а жила за счет Феньки. Но так не могло продолжаться вечно, все мое существо требовало, искало безумной, неистовой любви, без которой жизнь женщины – вовсе и не жизнь…

Мама приехала тогда, когда подошел срок вносить очередную предоплату за три месяца. Я без стеснения вытянула у нее все привезенные деньги, вырученные от проданной под Воронежем дачи. Я хорошо помню лицо хозяина квартиры, когда он приехал получать деньги и увидел свое жилье, критически переполненное вещами, мебелью и людьми. Я буквально умоляла его вывезти лишнюю мебель, так как наш собственный скарб стоял почти на лестничной клетке.

Какой же это стыд – зависеть от чужой собственности! Как нелепо и беспомощно чувствуешь себя, когда в любой момент может прийти человек и сказать:

– Выметайтесь. Квартира продана.

Две фразы… А сколько сразу встает за этим! Я знаю, есть люди, которым этого просто не понять. Но я, переехавшая в своей жизни более двух десятков раз, всегда содрогаюсь при мысли о новом внеплановом переезде.

Эта предоплата стала последней на той квартире. Мы прожили здесь еще три месяца, и Сергей, хозяин квартиры, сказал нам именно эти две фразы. И теперь для того, чтобы выйти из создавшейся ситуации, нам надо было найти не только деньги, но и саму квартиру в этом районе, потому что о перемене школы для дочери не могло идти и речи.

Лисовский стал далеким и чужим, но только по моей вине. Не возникало даже мысли вновь обратиться к нему. После того, как весь мой долг был возвращен, я попала в жестокую опалу… Валя сразу потерял ко мне интерес.

Когда же я завела речь об этой проблеме с Вениамином, то он возразил вполне логично:

– Если я буду платить за квартиру, то я в ней и буду жить! Пустишь? Я приду вместе с собакой.

Я быстро закрыла глаза, представила себе весь этот бедлам, зажмурилась еще крепче и произнесла:

– Да…

А у меня был выход???

Мама, тем временем, нашла себе работу «по зубам» и заявила, что уходит от нас на другую квартиру, а точнее – комнату в общежитии. Ох уж эта ее энергия Ян!

– Я не могу смотреть, как мучается ребенок! Вы голодаете, Машка дома одна, ты пьешь! Она даже уроки не делает вовремя! Будем жить отдельно, роднее будем. Живи как знаешь.

– Мам, это все, на что ты способна? Бросить нас? Тоже мне трезвенница. Ты же пьешь вместе со мной! Ни разу еще не отказалась.

– Я пью не на работе и не круглые сутки. И еще этот твой Венька, чурбан неотесанный! Ни здрасьте, ни до свиданья! Идите вы все!