Поцеловать осиное гнездо

По тому, как Магда смотрит на Фрэнни, было понятно, что она к нему неравнодушна, может быть, даже больше. Они были любовниками? С кем спал мой друг, этот соблазнительный разведенный мужчина? Он никогда не рассказывал об этом.

Я мог задать столько вопросов о Паулине, но решил, что лучше дать Островым самим поговорить о ней.

– Я ее мать, но по-настоящему я и не знала ее, понимаете? Я так и не могу привыкнуть к этому. Она появилась прямо отсюда, из моего живота, но я не знала ее, потому что она менялась, и менялась, и менялась, и иногда это было хорошо, а иногда от этого спятить можно было. Был такой старый фильм – «Человек с тысячью лиц». Это была Паулина. Тысяча лиц. Не знаю, какой она умерла.

Час спустя Магда сказала:

– У моей сестры были свои особенности, и если вам это не нравилось – что ж, тем хуже. На суде выяснилось, что у нее было много парней. И что? Хорошенькое дельце! Если у парня много девушек, он жеребец. Если у девушки много парней, она шлюха. Знаете, что я скажу на это? Чушь! Паулина не была шлюхой – она была индивидуальностью, и даже я это понимала, когда была ребенком. А какой она была сестрой? Хорошей сестрой, но я в основном запомнила, как она приходила и уходила, и всегда спешила, потому что всегда была чем-то занята, понимаете? У нее всегда были какие-то дела.

Житка Острова вошла в комнату с подносом чешской выпечки – бухти и колач.

– Паулина была птичка. Вот что я скажу. Она порхала повсюду и нигде не садилась надолго. А потом – пуф! И снова летит.

– Нет, мама, ты не права. – Магда взяла одно из пирожных и откусила. Сахарная пудра, как снег, посыпалась на пол. – Птички всегда прыгают и улетают, потому что всего боятся. А Паулина ничего не боялась. Если что-то вызывало у нее любопытство, она бросалась на это, как носорог. Она была совсем не птичка.

Они разрешили мне записать их на магнитофон. Я не делал заметок и поэтому просто сидел и наблюдал за их общением. Иногда они соглашались друг с другом, иногда нет. То и дело они сравнивали общие воспоминания о Паулине, и мне показалось, что они провели много лет, обмениваясь воспоминаниями. Что еще осталось у них от умершей девушки? Что еще могли они показать, вспомнить, рассказать о том, кем она была, что делала? Кому еще было дело до их дорогой дочери и сестры? Хуже того – кто помнил о ней? Я понимал, почему им так дороги эти тетрадки.

Я рассказал Житке и Магде, как однажды Паулина сбила нашу собаку и пришла к нам сообщить об этом. Они были в восторге и забросали меня вопросами.

– Она никогда не рассказывала мне, как сбила собаку! – сварливо воскликнула Житка Острова, будто собиралась пожурить за это свою старшую дочь, когда она придет домой. – Когда я была маленькой девочкой в Братиславе, моей маме подарили на день рождения флакон духов. Она никогда не душилась ими, потому что думала, будто для нее они слишком хорошие. Все матери одинаковы, а? Но я тайком прокрадывалась в комнату родителей и все время нюхала флакон. Если бы мама поймала меня – о-о-о! Она бы так рассердилась! Но она не могла меня удержать: мне нужно было вдохнуть этот запах хотя бы два раза в неделю. Он говорил мне, что в мире так много необычного и чудесного и что когда-нибудь я все это увижу. Приключения! Романтика! Кэри Грант! Мне не нужна была «Тысяча и одна ночь» – я просто подносила к носу горлышко флакона, и – БАЦ! Дзинь... Ко мне вылетает джинн. Но я выросла, вышла замуж за Милана и приехала в Америку. Здесь было довольно интересно, но и всей моей жизни не хватило бы, чтобы наполнить тот флакон. Я и правда думаю, что если бы Паулина не умерла так рано, в ее жизни сбылось бы все, о чем я мечтала, нюхая те духи. Она вечно впутывалась в скверные истории и сводила меня с ума, но ее ожидала необыкновенная судьба.

В этот момент я случайно взглянул на Веронику. Она подалась вперед, крепко сцепив руки. Возможно, мои чувства к ней были тогда обострены, но, увидев выражение ее лица, я мог поклясться, что она завидует. Она посмотрела на меня и быстро отвела глаза, словно я застал ее за чем-то, что она хотела бы скрыть.

– Как вы думаете, кто ее убил? – спросила Вероника спокойным голосом, от которого вопрос сделался во сто раз мрачнее.

Мать и дочь переглянулись. Житка Острова кивнула Магде, чтобы та сказала:

– Насколько мы понимаем – Гордон Кадмус. То есть Фрэнни все эти годы показывал нам уголовное дело, посвятил в кое-какие подробности, и жизнью клянусь, это Гордон Кадмус. Что-то холодает. Да, мама? Тебе не холодно? – Поежившись, Магда встала и вышла из комнаты. Мы все молчали. Нам показалось, будто смерть Паулины произошла только вчера.

Попросив позволения зайти когда-нибудь еще, мы поблагодарили Островых и ушли. По пути к машине у Фрэнни в кармане зазвонил телефон. Начальника полиции просили прийти в участок. Мы были в пяти минутах ходьбы оттуда, поэтому он попрощался и ушел.