Поцелуев мост

– Женщинам как-то привычнее эта роль.

– Лена, подскажи, как удержать Игоря? Ты же его давно знаешь.

– Что тебе сказать, Ренаточка? Игорь по натуре охотник. Только охотник глуповатый. Дичь сама подставляется ему, когда хочет быть пойманной. Но он думает, будто это его трофей, его заслуга. Когда ты открытым текстом признаешься ему в любви, он не ценит. Будь с ним построже, прояви женскую хитрость.

– Я не умею притворяться.

– Я тоже. Поэтому так плачевно и закончились наши отношения. Когда я любила его, я всегда говорила ему об этом.

– А сейчас совсем не любишь? – с тревогой спросила Рената.

– Сколько можно повторять, девочка? Нет. Абсолютно ничего, кроме приятельских отношений.

– Почему же твоя любовь не перешла в ненависть? Говорят, так часто бывает.

– У юных девушек – возможно. Но с годами начинаешь ценить устоявшиеся связи. И еще. В моей жизни появился Матвей. Он подарил мне то, что недодал Игорь, на что поскупилась жизнь.

– Теперь я верю, что ты Игоря по-настоящему никогда не любила! – радостно воскликнула Рената. – Ты говоришь, недодал тебе. А мне ничего от него не надо. Только бы он разрешил быть рядом!

– Желаю, Ренаточка, чтобы твоя мечта сбылась!

Глава 17

В этом году Пасха выдалась ранней, в первой половине апреля. Матвей с благочестием держал пост, посещал главные службы, причащался, исповедовался. Упросил меня покрасить яйца и купить кулич, сам и освятил их в церкви. На пасхальный обед нас пригласила Татьяна, тоже следующая традициям, хотя не так рьяно, как Матвей.

Я редко виделась с братом, почти забыла, как выглядит племянник, – в больших городах родственные связи не в чести. Матвей охотно согласился пойти в гости, однако попросил разрешения взять с собой и Лизоньку. Он добился, что ему вновь позволили общаться с девочкой и брать ее на выходные, хотя и без ночевки. Я одобрила эту мысль, тем более у Святенков для Лизы и компания есть – их сын Павлушка. И хотя мальчик постарше Лизы, мы не сомневались, что с ней никто не заскучает. Я предупредила Матвея:

– Но тебе придется следить за ее инициативами.

– Само собой!

***

В пасхальное воскресенье, днем, мы заехали в интернат за Лизой, а потом все вместе поехали в гости к Святенкам. Лизе мы завязали на голове огромный белый бант и разрешили идти без шапочки – в этот апрельский день стояла почти летняя погода. Она, чинная и послушная, важно вышагивала между мною и Матвеем, держа каждого за руку. Мы сообщили девочке, куда идем, и взяли с нее слово хорошо вести себя в гостях. Она обещала. Лиза еще помнила, как из-за своего своеволия лишилась почти на два месяца возможности покидать интернат на выходные.

Святенки встретили нас с радостью. Татьяна сразу поручила маленькую гостью сыну и отправила ребят играть в спальню. Шурик, он сегодня походил на старенького лысого зайца с поникшими ушами, провел нас в гостиную, где был накрыт стол. Там сидела еще одна, по всей видимости, супружеская пара.

Я не сразу узнала Нелли, сестру Татьяны. За годы, что я ее не видела, Нелли ужасно постарела. Казалось, мужчины, которым прежде она отдавалась щедро и без разбору, выпили из нее все соки. Мы поздоровались, познакомились с ее нынешним супругом. Прежний, грузчик Николай, умер несколько лет назад от цирроза печени. Сегодняшний чем-то неуловимо смахивал на бывшего.

Мы выпили за Христов день. Кулич с воткнутым в него бумажным цветком, крашеные яйца и горка творога с изюмом… Мы словно перенеслись в другой мир, абсолютно нереальный. Особенно нравился нарядный стол Лизоньке, впервые увидевшей этакую красоту. Я же чувствовала себя участницей необычной игры: мы выпили, закусили, похристосовались, чокаясь яйцами с традиционным восклицанием «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!».

Но Матвей и Татьяна были чрезвычайно торжественны и серьезны. Кроме ритуальных блюд на столе имелись мясные и овощные салаты. Постепенно застолье приобретало привычный ход. Выпившие мужчины громко разговаривали и спорили о политике. Матвей тоже вовлекся в спор. Но единственная тема, которая его затрагивала, – женщина и власть. Он последовательно выступал против участия женщин в политике, что-то твердил об их высоком предназначении в области материнства и духа. Татьяна его тезисы оспаривала.

А мы с братом обособились в свой разговор. Шурик признался, что готовится к защите диссертации. Вот те на! Столько лет потерял, на мелочи разменивался, а теперь вдруг надумал.

Татьяна, поддерживая разговор на два фронта, заметила, что ее Александр – не от мира сего. Теперь, когда за научное звание почти не платят, задумал остепениться. Но сестра ее, Нелли, заступилась за Шурика. Сказала, что он молодец. Мол, человек должен постоянно чего-то добиваться.

– Посмотри, Танюша, на моего соню. Все вечера бока пролеживает перед телевизором: то хоккей, то футбол, то автогонки. Даже поправить что в доме не допросишься. А твой хоть науку пишет.

Нелли хотя и без высшего образования, но рассуждала здраво. Чтобы заставить ее высказаться определеннее, я осторожно заметила:

– Что же здесь плохого? Днем отработал, вечером отдыхает.