Поцелуй анаконды

Присяжный поверенный взял лампу и подошел к окну. Стекло с правой створки было аккуратно вытащено и стояло тут же, прислоненное к стенке. Рядом валялся кусок штапика. Отблеск «летучей мыши» выхватил из темноты ветхозаветную капсюльную винтовку. Она была привязана двумя веревками за шейку приклада и ложе таким образом, что ствол оказывался направленным вниз под углом примерно в сорок пять градусов. Курка не было вовсе, вместо него виднелся заостренный молоточек с заводной пружиной, внешне напоминающий механизм разобранного будильника. Он же и произвел удар. Это было видно по пробитому капсюлю, надетому на затравочный стержень. Все замысловатое приспособление удерживалось металлической скобой.

– Вот, Николай Петрович, полюбуйтесь! – показал адвокат. – Прелюбопытнейшее устройство на стволе. Благодаря ему и вылетела пуля, поразившая господина Мавилло. Злоумышленник выставил будильник на заданное время. Пружина раскрылась, молоточек ударил по капсюлю и произошел выстрел. Если я не ошибаюсь, это винтовка Шарпа. Такие выпускали в середине прошлого века.

– Да-с, Клим Пантелеевич, вы опять всех опередили. – В проеме люка раздался хриплый голос, и, точно гриб, вырос котелок Поляничко.

Когда полицейский забрался на чердак, за ним поднялись Леечкин и Каширин.

– Снимем отпечатки пальцев, может, что и обнаружится, – осматривая оружие, предположил следователь.

– Само собой, – согласился Поляничко. – Только проку от этого не будет. У нас в основном карточки на каторжан, а здесь, как я вижу, ученая голова работала.

– Что ж, господа, по-моему, мы с Николаем Петровичем вам уже не нужны, – предположил адвокат.

– Да-да, конечно, – кивнул Поляничко, – можете быть свободны. – И вдруг, обернувшись к Ардашеву, спросил: – А что если завтра я загляну к вам на часок-другой? Не возражаете?

– Буду рад, Ефим Андреевич, приходите.

– Вот и договорились!

Уже на улице доктор принялся рассуждать:

– Получается, что преступник заранее знал, где будет находиться Мавилло, так?

– Здесь нет ничего сложного. Директор гимназии всегда по четвергам приходил в библиотеку и садился у окна. Это происходило почти в одно и то же время. Из уважения к нему в этот день его место старались не занимать.

– М-да, – задумчиво протянул Нижегородцев. – Выходит, любой мог подняться на чердак, приспособить винтовку, завести устройство и уйти куда-нибудь подальше, чтобы обеспечить себе alibi?

– Вы правы, – согласился Ардашев. – Но если бы я планировал убийство, то предпочел бы более изящный вариант: быть рядом с жертвой.

– Но зачем?

– Во-первых, на тебя никто не подумает, а во-вторых, если ненавидишь человека, то можешь насладиться его смертью.

– Но ведь есть риск и самому пострадать?

– При таком угле наклона ствола по отношению к окну первого этажа это возможно лишь при условии, если вы, как и господин Мавилло, расположитесь в непосредственной близости от окна. А чуть поодаль, допустим, на два аршина внутрь комнаты, находится мертвая зона, недоступная для пули. Тот, кто планировал это преступление, наверняка об этом знал.

– Значит, убийца среди тех, кто был в читальной зале?

– Совсем не обязательно, но исключать этого варианта нельзя.

– Да разве инженер Вахтель, письмоводитель Каюмов… – Нижегородцев остановился. – Или я – способны на смертоубийство?

Ардашев остановился и, смерив собеседника внимательным взглядом, заключил:

– Вы, Николай Петрович, сможете убить человека лишь в самом крайнем случае. Допустим, если он будет угрожать вам или вашей семье. А когда такое случится, вы будете раскаиваться до самой смерти. Может, даже часовеньку воздвигнете рядом с могилой злоумышленника. А вот инженер Вахтель – другого поля ягода. В карты он не играет, за бильярдным столом не стоит, не пьет и даже не курит. Не разговорчив, но учтив. Мечтает изобрести двигатель, который работал бы не на бензине, а на воде. Что ж, не спорю, идея интересная, но несвоевременная, потому что даже те самодвижущиеся экипажи, которые работают на бензине, пока не очень-то надежны. Сегодня путешествие на поезде более комфортно, нежели на моторной коляске. Вот обидьте такого тихоню, скажите ему, что все его труды бессмысленны, и я не уверен, что это вам не аукнется. Нет, такой субъект не зарежет и голову дубиной не разобьет, а придумает более изысканный способ лишения жизни. Один из примеров вы только что видели. Кстати, не знаете, не было ли у него конфликтов с покойным Василием Поликарповичем?

– А как же! Инженерского сына на второй год оставили. Отец просил директора не торопиться, дать возможность мальчишке осенью латынь пересдать, но тот ни в какую. Есть, мол, общие правила, одинаковые для всех. К тому же Мавилло упрекнул, что недоросль его был дважды пойман в мужском туалете с папиросой.

– Простите, а откуда у вас имеются такие подробности?

– От моей супруги. Она вместе с женой Вахтеля участвовала в благотворительной акции в сиротском приюте для девочек, что в Митрофановском переулке. – Он поднял глаза на Ардашева. – А разве Вероника Альбертовна вам не рассказывала? Она ведь тоже там была.

– Нет, что-то такого не припомню.