Поцелуй меня, Катриона

«Твердят нам с детства, что мужчиныУмнее нас и превосходят нас во всем.Остаться в старых девах не желая,Кольцо на палец одеваемИ имя их себе берем.И горько слезы проливая,Себя потом мы утешаем,Что нужен муж нам непременно,Хоть и плохой, но свой».

Когда Катриона закончила и сделала глубокий реверанс, Питер с восхищением посмотрел на нее.

– Маленькая чертовка! Откуда ты выудила эту песенку?

– Я сама ее написала.

Питер недоверчиво посмотрел на жену.

– Сама?

– Твое удивление совсем для меня не лестно. Я думала, ты давно понял, что у меня много всяческих талантов. Я с детства сочиняю песенки. Когда еще была жива мама, она часто сочиняла музыку, а слова писала я.

– Так у тебя есть и другие песни?

– Разумеется. Надо же было как-то коротать время, когда я пасла овец в горах! И дома, когда кто-нибудь выводил меня из себя, я придумывала песенку, вкладывая в нее всю свою злость. Потом я и музыку стала писать сама. В этих песнях моя душа.

– Боже мой! – воскликнул изумленный Питер. – Если ты сочиняла новую песню всякий раз, когда тебя выводили из себя или когда ты просто бывала не в духе, то, должно быть, у тебя написано несколько толстенных томов! Мне хотелось бы на них взглянуть.

Катриона сморщила нос.

– Вы очень остроумны, милорд, но у меня есть всего пара тетрадей и они не такие уж и толстые. Кроме того, они все остались во Фридженти.

– Когда мы туда приедем, нужно будет взять их с собой домой, в Англию.

Она исподлобья посмотрела на мужа.

– Понимаю тебя, Пьетро. Но дай мне сначала хоть раз ступить на английскую землю, прежде чем я смогу называть ее своим домом.

Питер с пониманием посмотрел на жену и взял ее руки в свои.

– Назови меня снова «Пьетро», так, как можешь назвать только ты, нежно и страстно. Ты так редко зовешь меня по имени, даже в минуты близости, почему?

– Ты преувеличиваешь! – вспыхнула Катриона.

– Нет. Мне кажется, ты относишься ко мне, как к какому-то безымянному существу, за исключением тех случаев, когда хочешь посмеяться над моим титулом или английской самоуверенностью. Тогда ты называешь меня милордом.

– Прости, я как-то об этом не думала.

Когда он молча выпустил ее руки, Катриона украдкой глянула на мужа – лицо Питера было печальным. Она нежно прижала палец к его губам.

– Милый, прости. Ты прав, Питер, я все поняла. Прости меня.

– Прощаю. – Он наклонил голову и снова с грустью посмотрел на жену. – Может быть, и ты заодно простишь меня за то, что я так страстно хотел на тебе жениться.

Щеки молодой женщины зарделись румянцем.

В эти счастливые дни она хотела забыть, что когда-то расценивала его желание жениться на ней как публичное оскорбление. Катриона совсем забыла, что, даже согласившись на помолвку с ним, она продолжала строить коварные замыслы: ей хотелось заработать денег и освободиться от семейных уз. Она тешила себя надеждой на случай, который сделает ее супружество кратковременным.

Во время свадебного путешествия крамольные мысли не посещали Катриону и все же она не упускала случая ужалить Питера побольнее, как бы мстя ему за свои страдания.

Не обращая внимания на усмехавшихся матросов и людей, Катриона бросилась мужу на шею, привстала на цыпочки и страстно поцеловала его в губы, как бы тем самым стремясь убрать печальную улыбку с его, ставшего внезапно таким любимым, лица.

– Ты заслуживаешь более образованной и более покладистой жены, – прошептала она. – Прости меня, ведь я еще не сказала, что мне очень нравится быть твоей женой. Прости меня, любимый.

Питер жадно прильнул к ее губам, будто хотел запомнить их вкус на всю жизнь.

– Ты трижды произнесла мое имя и я хочу слышать его из твоих уст еще и еще…

– Давай вернемся на виллу, и я повторю его тысячу раз и докажу, что мне приятно быть твоей женой и что моему раскаянию нет предела.

Катриона всегда охотно отвечала на ласки Питера, но после той волшебной ночи в амбаре синьора Креспи она больше никогда не проявляла инициативы первая. Поэтому он с энтузиазмом воспользовался ее предложением.

– Капитан! – крикнул он во весь голос. – Мы с женой хотим домой, и немедленно.

Катриона оперлась о поручни – ее душил приступ смеха.

– Ты просто бессовестный. Он же догадается.

– Ну и пусть. Я не упускаю радостей жизни, когда мне их предлагают. Катриона…

– Что?

– Ничего. Просто – Катриона… Катриона.

Сердце молодой женщины радостно сжалось, ее охватил сладостный трепет.

– Ты прав, Пьетро, – нежно обратилась она к мужу. – Иногда собственное имя удивительно ласкает слух.

– Ты знаешь, – призналась она Питеру по пути во Фридженти, – последние две недели нашего медового месяца были более счастливыми, чем первые, если, конечно, такое возможно.

Катрионе не терпелось увидеть Бьянку и всех своих родных, но еще больше ей хотелось наконец приехать в Англию, где начнется их настоящая жизнь с Питером.