Поцелуй меня первым

Альбион-стрит выглядела тихой и пустынной, шторы на моем окне, как и прежде, задернуты. С минуту я стояла перед домом, представляя, как в гостиной, едва уместившись на тесном диване, ждут меня суровые полицейские. Все улики разложены перед ними на полу. Я подумала, что это мои последние минуты на свободе. Признаться, я даже потянула носом воздух, в котором пахло жареными курами, выхлопными газами и чем-то металлическим из парикмахерской. По тротуару, петляя, проехал мальчишка на велосипеде, за которым гнался другой, прокричав: «Эй, придурок!» Из машины вырывалась оглушительная музыка. Я подняла глаза на ресторанную вывеску, за которой виднелось мое окно, и только сейчас прочла название заведения: «Махарадж. Лучший карри в Ротерхит». Затем я открыла дверь своим ключом.

Джонти в квартире не оказалось. В раковине высилась гора немытой посуды, значит, он поел и ушел. Я вошла к себе в комнату и немедленно принялась за дело. Во-первых, убедилась, что все файлы, имеющие отношение к проекту, есть на флешке, после чего удалила их с ноутбука и стерла историю посещений в интернет-браузере. Эксперты, конечно, все восстановят. Единственный путь удалить файлы с жесткого диска навсегда – разбить компьютер, но к этому я была не готова. Как только полиция постучит в дверь, я сброшу ноутбук во внутренний дворик через открытое окно, он упадет в пакеты с мусором и не разобьется.

В уме я разыгрывала, как буду вести себя, когда за мной придут. Все отрицать? Но если за мной придут, значит, у них есть улики. А если узнают, что я связана с Тессой, моя песенка спета. В считаные минуты обнаружится, что она не живет ни в какой Сойнтуле. Затем проверят IP-адрес, с которого «Тесса» отправляла письма, и окажется, что он принадлежит мне. Обо всем расскажут Марион. Потом узнают остальные.

Сидя за столом в ожидании стука в дверь, я прочесывала интернет. Я настроила сервис оповещений, введя имя Адриана в поле поиска, и новости о нем приходили чуть ли не каждую минуту. В первый день интернет-издания всего мира, даже из Японии, перепечатывали одну и ту же статью. Всю ночь я не сомкнула глаз и не ела, держась на нетронутом ранее запасе адреналина. Слышала, как пришел и ушел Джонти. Наутро четверга, в шесть часов, история продвинулась дальше. Некая газета разместила на своем веб-портале интервью с тем самым пользователем «Красной таблетки», что покинул строй.

Его звали Рэндал Говард. С фотографии смотрел незнакомый человек, но это и неудивительно: почти никто из пользователей сайта не размещал своих фотографий, и вполне возможно, что мы с ним не единожды разговаривали. Он был на год старше меня, толстый, с одутловатым, невыразительным лицом и взъерошенными короткими волосами. На фотографии он сидел на диване рядом с матерью, обнимавшей его за плечи и сурово глядящей в камеру.

С Рэндалом произошло то же, что и со мной. Он, как и я, пришел на форум по рекомендации друга. «Сначала я восхищался Адрианом. Он был такой интеллигентный, остроумный и неравнодушный», – говорил Рэндал. Через год после того, как он зарегистрировался на форуме, Адриан пригласил его на встречу с глазу на глаз.

Кто такой Рэндал? Мы наверняка пересекались, если он так долго пробыл на форуме. Адриан назначил ему встречу – как и мне – в одном из парков, но в статье не говорилось, где именно.

О «клиенте» Рэндала журналисты написали всего несколько слов. Теперь я знаю, почему: в то время еще длилось следствие, детали которого не разглашались. «Клиента» называли «Марк», скрыв настоящее имя. Ему было под тридцать. Рэндал рассказывал, что поначалу страстно увлекся идеей, искренне поверив в то, что у каждого человека есть право на суицид, и помочь в осуществлении этого права является обязанностью окружающих. Рэндал уточнил, не болен ли Марк психически, и Адриан его уверил, что Марк полностью здоров. После чего Рэндал связался с Марком и стал собирать информацию по электронной почте. В отличие от нас с Тессой Рэндал лично встретился с Марком. У Рэндала зародились сомнения именно после этой встречи в одной из кофеен на западе Лондона.

«Мы разговаривали, и тут я поднял глаза и заметил след от капучино над его верхней губой. Меня словно обожгло – ведь на карту поставлена жизнь. Я как будто очнулся и понял, что передо мной – живой человек». Еще Рэндал отметил, что, хотя Марк, будучи в здравом уме, оставался «непреклонен» в своем желании покончить с собой, в его манере ощущалось какое-то внутреннее сопротивление. «Когда настал мой черед говорить, он отводил глаза и с поникшим видом смотрел в никуда». У Марка так сильно дрожали руки, вспоминал Рэндал, что он рассыпал сахар по столу.